Фрейд - [7]
Царским путем сна, извилистыми тропинками неврозов, через великолепную одиссею самоанализа, смелые аналогии из области искусства, литературы, религии, общественной жизни, политики, культуры Фрейд подводит нас к непосредственному соприкосновению с областью, которая порождает наши самые затаенные желания и от которой мы, тем не менее, не перестаем упорно отворачиваться. С областью, которую он называет, заимствуя выражение Гете, Главными дверями, и где вырисовываются основные формы человеческого бытия: Любовь и Смерть, Эрос и Танатос.
Фрейд черпает из наших бездонных глубин многочисленные факты, странные и интимные, изложенные живо и ясно, с необходимой рациональностью, но все же с сохранением мистической ауры, которую он четко обозначил во время беседы с немецким поэтом Бруно Гетцем: "Знаете ли Вы, что значит стоять перед небытием? Знаете ли Вы, что это значит? Это небытие - не что иное как европейское заблуждение: индийская нервана - не небытие, а удаление от всех противоречий. Это вовсе не развлечение, полное неги, каким его столь охотно считают в Европе, но последний, сверхчеловеческий взгляд, который трудно себе представить... О, эти европейские мечтатели! Что знают они о восточной глубине?"
В разговоре с тем же собеседником Фрейд заметил однажды: "Ум ясный и быстрый, как вспышка молнии, является самым драгоценным даром". Вот, изображенный одним росчерком, точный портрет Фрейда - "быстрого, как вспышка молнии", дикого и вкрадчивого, подобного пылающему тигру из процитированных выше стихов Уильяма Блейка. Этот образ будет сопровождать нас по всем разделам книги, посвященной создателю психоанализа. Необходимо отрешиться от различных портретов Фрейда, изображающих его в различной позе почтенного венского герра профессора, ученого доктора или мелкого буржуа, неизбежно связанного так называемой священной "иудейско-христианской" моралью, подаваемой сегодня под самыми разными идеологическими соусами. Портретам этим, однако, временами не откажешь в похожести, особенно если они с насмешливой точностью представлены осуждающим, острым и злым пером карикатуриста Ральфа Стидмана, воздававшего, тем не менее честь знаменитой мишени своих насмешек как "одному из наиболее фантастических мыслителей, когдалибо рожденных на нашей скучной планете".
Попыткам, предпринимаемым в наши дни и напоминающим забытые веяния "социобиологии", заключить Фрейда в рамки узкого и устаревшего наукообразия, представить его в качестве "биолога", стыдливо прячущегося за аппарат психологической фантазии, можно противопоставить мощный голос, звучащий во всех работах Фрейда, голос поэтов, которые зажигают в стратегических, поворотных пунктах его мысли факелы Эроса и Танатоса. Английский поэт Блейк, который тоже работал, если можно так выразиться, в "парах серы", позволяет нам обозначить другую, богатую оттенками сторону учения Фрейда. Мы назовем ее ниже "египетской" и объясним почему - на основе фундаментальных положений Фрейда; пока достаточно обозначить ее как "фовистскую", чтобы подчеркнуть яркую аналогию с художниками, в тот же период переворачивавшими устоявшиеся традиции для изображения реальности цветами интенсивными, контрастными, яркими, - те же вспышки эротики и черноту смерти, которые Фрейд распространял на человеческую психику.
Фрейд отмечал у себя черту, которую он назвал "врожденной гибкостью", "die Elasticitat meiner Nafur", благодаря которой он смог оторваться от привычной почвы: биологии, клинической практики, классической культуры, еврейской мифологии, позитивистских доводов и т.п. и прийти к своим умозаключениям, которые мы впоследствии назовем составными частями фрейдистского учения. "Страшная симметрия" - пара слов, заимствованная у Блейка, кратко выражает суть этого учения. Именно так движется вперед мысль Фрейда: с помощью антагонистических пар, параллельными траекториями, которые сближаются, притягиваются и отторгаются, сталкиваются друг с другом, устремляются вперед в бесконечной и страшной игре конфликтов, в поразительном согласии, во взаимном оплодотворении или - почти уничтожении. Осознанное и бессознательное, удовольствие и реальность, влечение сексуальное и влечение своего "Я", первичные и вторичные процессы, "Я" и "сверх-Я", "Я" и "это", индивидуум и масса, Эрос и смерть отражают страшную симметрию нашего человеческого состояния, искусным и строгим архитектором которого стал Фрейд.
Чтобы увидеть ясность и точность его построений, остроту мысли, нужно освободить их, расчистить от огромных нагромождений последующих комментариев, интерпретаций, критики, различных толкований, которые покрывают и часто маскируют собой само учение Фрейда, заставляя нас обращаться к нему непосредственно. Мы старались принимать во внимание главным образом то, что написал сам Фрейд, отбросить по возможности все не касающиеся его учения проблемы, такие, к примеру, как полемика различных и многочисленных школ и течений. Мы стремились избегать вопросов, требующих обширных специальных знаний, чтобы обойтись в настоящей работе без обычного для академических трудов громоздкого аппарата всевозможных пояснений, ссылок, приложений, способных бесконечно дополнять и расширять суть исследования. Мы хотели также сохранить определенную самостоятельность (что довольно непросто в наше время) по отношению к различным профессиональным, идеологическим, культурным группировкам.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.