Фрейд - [63]

Однако слово "внушение" не слишком многое объясняет, полагает Фрейд, если не иметь в виду подразумеваемые этим термином механизмы и источники энергии, которые способен выявить лишь психоанализ и которые можно отнести к области либидо. Чтобы до конца было ясно, а Фрейд старается, чтобы так было, замечая, что "мы начинаем с уступок в словах, а кончаем порой уступками в делах"!), именно сексуальные механизмы, "любовные отношения", энергия либидо, порой смешанная, управляют движениями коллективной психологии.

Иллюстрацией для Фрейда служат две условные толпы - Церковь и Армия. Он выбирает их не случайно, а по причине их однородности, авторитарной и унитарной структуры, подчиненности и той и другой единой высшей объединяющей Фигуре, по велению которой в должном порядке организуются все относящиеся к ним члены. "В обеих, - пишет Фрейд -, господствует одна и та же иллюзия - иллюзия присутствия, видимого или невидимого главы (Христа в католической Церкви, главнокомандующего в Армии), который одинаково любит всех членов общности. Все остальное связано с этой иллюзией...". Важно подчеркнуть дважды употребленный здесь термин иллюзия. В языке он занимает стратегическое положение, представляет собой, если можно так выразиться, полюс проклятия, опасность, с которой нужно бороться, противника, которого нужно постоянно преследовать, тьму, которую "луч света" психоанализа старается рассеять. Иллюзия укрепляется и сохраняется, пуская в действие различные варианты воплощения "присутствия" "любви", о которой говорит Фрейд. Существует, если повторить хорошее фрейдовское выражение, определенная работа иллюзии, под которой следует понимать то, что мы сегодня кратко называем идеологией.

Определяющей иллюзией толпы является в основном иллюзия любви. Не случайно Фрейд посвящает целую главу своей работы сравнению "любовного и гипнотического состояния", чтобы показать их сходство. "Сущность толпы, - пишет Фрейд, - заключена в либидных связях, которые пересекают ее в разных направлениях подобно густой сети". Можно сказать, что эти связи протягиваются в двух основных направлениях. В вертикальном, когда проявляется тяготение общности, массы к высшему Принципу, к Богу, к Главе, к Единственному, любовное взаимодействие осуществляется в абсолютном выражении, с обеих сторон. Все есть любовь - любовь Одного ко всем и всех к Одному; здесь напрашивается аналогия с родительской любовью, как она представляется малышу. В горизонтальном плане доминируют "братские" отношения с их выраженным стремлением к равенству, когда действует механизм отождествления, столь важный для понимания коллективной психологии. Негативная сторона отождествления, отмеченная чувством зависти, заключается в общем стремлении к воздержанию, ее существенная роль в социальной жизни подчеркивает Фрейд: "Никто не должен отличаться от других, все должны делать и иметь одно и то же. Социальная справедливость означает, что можно отказывать себе во многом при условии, что и другие, в свою очередь, откажутся от этого... В этом требовании равенства заключены ростки социального сознания и чувства долга". А позитивная сторона, имеющая существенную либидную, эротическую составляющую, выражается в известных формулах: все мы братья, ты это (как бы) Я и т. п., и подкрепляется фактом, что у всех идеал своего Я находит воплощение в общем Предмете любви. Выявив таким образом либидные структуры состояния толпы, Фрейд получил возможность предложить вместо определения человека как "стадного животного", данного В.Троттером, другое: "Человек - это животное орды".

"Животное орды". Фрейд возвращает нас к положению из "Тотема и табу", используемому теперь для освещения феномена современной коллективной психологии; толпа определяется как "обновленная первобытная орда" при условии, что она сохраняет свою основную структуру - однородной группы, подчиненной Закону высшего Принципа и исключительной Власти Одного. Но Фрейд отмечает и существенное изменение, хорошо заметное в двух "условных толпах", которые он рассматривает в качестве примера: "Армия и Церковь основаны на иллюзии или, если хотите, представлении о главе, любящем своих подчиненных равной и справедливой любовью. Но это - лишь идеалистическое перевоплощение условий, существующих в первобытной орде, где все сыновья знают, что одинаково преследуются отцом, который им всем внушает равный страх". Если бы Фрейд мог лучше узнать и исследовать такие современные общества, как нацистское или сталинское, он, вероятно, еще больше бы утвердился в своей параллели с первобытной ордой, страшную систему террора которой олицетворяют эти более или менее удачно закамуфлированные любовными галлюцинациями общества.

Отступление в историческом плане, соответствующее идентификации толпы и первобытной орды, отражает отступление в психологическом плане: взгляд первобытного Деспота, держащего под своей властью и терроризирующего сыновей, - это гипнотический взгляд, выражение "таинственной силы, парализующей волю". В толпе это "архаическое наследие" также наблюдается, "ведущий толпу воплощает собой первобытного отца, который вызывал такой же страх"; или еще: "первобытный отец - это идеал толпы, подчиняющий себе индивидуум после занятия места идеала своего Я". Возвращая переиначенную Фрейдом формулу, согласно которой "гипноз... может быть определен как толпа из двух человек", - можно охарактеризовать состояние толпы как массовый гипноз, основывающий свое действие не на восприятии или рассудке, а на "эротической привязанности", имеющей двойную ориентацию: материнскую, полную покоя, ласк, укачивании, идеологических убаюкиваний, и отцовскую, базирующуюся на наказаниях, гневе и "угрожающем приказе". В этом переплетении связей реальность становится галлюцинацией, галлюцинация - реальностью, а двойственность доходит до безумия. Многие современные общества являют собой подобные, внушающие ужас, картины.