Фрейд - [52]

Дерзость Фрейда, связавшего высокие проявления человеческой культуры, к которым относятся творения Леонардо да Винчи, его личность, с половой фригидностью и гомосексуальными мотивациями, не могла не скандализировать "враждебное большинство", несколькими годами раньше шокированное "Тремя очерками по теории сексуальности". "Со времен маленького Ганса... не было ничего более шокирующего", - пишет Ференци, ожидавший самого худшего. Левенфельд отмечает "ужас", который вызвала книга у "благонамеренных буржуа". Однако сам Фрейд утверждает, что "громы и молнии против Леонардо" ему безразличны, поскольку книга ему "очень нравится". Он доверительно сообщает Ференци, что "это единственная стоящая вещь" из всего им написанного. Видимо, в глубине своей души Фрейд чувствует отголосок той жажды знания, той тяги к исследованию, которые он выявил в душе и произведениях Леонардо.

Правда, вскоре он скажет о книге "Тотем и табу", вышедшей в 1913 году, что это тоже "лучшая вещь", которую он когда-либо написал. Он начал осторожно, пытаясь лишь "слегка наметить" связь с огромной областью мифологии и религии, в которую Юнг блестяще вторгся своей работой "Метаморфозы и символы либидо", опубликованной в 1912 году, то есть, когда Фрейд только еще трудился над "Тотемом...". Но работа вскоре невероятно разрослась. "Мне пришлось, в моем возрасте, - пишет Фрейд, - жениться на новой женщине!" Он просмотрел огромное количество антропологической литературы: Фрезер, Тейлор, Кроулей, Маретт, Бурк, Хартленд, Робертсон Смит... "Я полностью поглощен Тотемом и Табу", - пишет он Ференци. Постепенно его охватывает все большая экзальтация. "Я пишу сейчас "Тотем", - сообщает он Джонсу, - с чувством, что это будет моим самым важным, моим лучшим и, может быть, последним трудом". Когда работа закончена, он заявляет Ференци: "Со времен "Науки о сновидениях", я не работал с такой убежденностью и радостью".

Этнографические описания тотемизма и экзогамии, ритуалы религиозной жертвы и тотемической трапезы, механизм возникновения "всепобеждающей мысли" у больного неврозом, зоофобии и зоофилии у детей и особенно у Арпада, маленького человека-петуха, установившего настоящий "тотемический культ" в своем курятнике, сексуальные нравы животных, особенно антропоидных обезьян, описанные Аткинсоном и Дарвином, - все это, искусно связанное, собранное, приведенное в движение, подводит к главной гипотезе о первобытной Орде и Убийстве Отца.

Опираясь на дарвиновскую теорию, Фрейд в качестве постулата принимает такое "первобытное состояние общества": "Жестокий, ревнивый отец оставляет при себе всех самок и изгоняет сыновей по мере того, как они подрастают". Этого первичного Деспота, который устанавливает в дикой Орде свой Закон, основанный на Страхе, свергают в результате путча. Фрейд так описывает его: "В один прекрасный день изгнанные братья объединились, убили и съели отца, что положило конец существованию отцовской орды. Объединившись, они стали способны осуществить то, чего не смог бы сделать каждый в отдельности. Возможно, новый шаг в цивилизации, изобретение нового оружия внушили им чувство превосходства. Они съели труп отца - и в этом нет ничего удивительного, если учитывать, что речь идет о примитивных каннибалах. Жестокий предок был, несомненно, той моделью, к которой стремился и которой опасался каждый из членов этой ассоциации братьев. Через акт поглощения они реализовали свою идентификацию с ним. каждый получил часть его силы. Тотемическая трапеза, которая, вероятно, является первым праздником человечества, служит повторением и празднованием этого незабываемого и преступного акта, положившего начало таким вещам, как общественные организации, ограничения морали, религии".

Эта удивительная картина, рисующая момент образования человечества, сопровождается разнообразными деталями, которые уточняют и поясняют ее и к которым мы еще вернемся: клан братьев, чувство вины и т.д. Важно подчеркнуть, что Фрейд устанавливает тесную связь между такими антропологическими понятиями, как Деспот, Орда и Первоначальное Убийство, формами тотемизма и экзогамии и основами эдипова комплекса, так что даже невозможно определить, внедрилось ли доисторическое событие в основу психики или же структура психики выразилась в событии. Во всяком случае, можно сказать, что эдилов комплекс является неким первичным образованием: "Мы находим в эдиповом комплексе, - пишет Фрейд, - начала одновременно религии, морали, общества, искусства, и это прекрасно согласуется с данными психоанализа, который видит в этом комплексе основу всех неврозов".

Еще до того, как на книгу посыпались критические замечания этнологов и антропологов, увидевших в ней незаконное и полное фантазий вмешательство в область их деятельности, тотемический образ мышления, описанный Фрейдом, получил неожиданное воплощение: "30 июня 1913 года, - вспоминает Джонс, - мы праздновали это событие, давая в честь Фрейда обед в ресторане на Константинхюгель, который рассматривали, как тотемическую трапезу". И, как будто египетский дух постоянно присутствовал во всех ключевых моментах его существования, Фрейд получил от своего бывшего больного в подарок египетскую фигурку, которую он поставил на свой письменный стол - подобно тотему.