Фрейд - [22]

Таким образом, перед Фрейдом открылись широкие и плодотворные перспективы, связанные с новой психологией, не "научной", по отношению к которой фундаментальное образование, продолжительные и трудоемкие научные биологические и неврологические исследования стали играть роль жестких, громоздких, сдерживающих рамок, "бремени", которое необходимо было сбросить, чтобы устремиться вперед. Пришло время оставить своих ученых учителей вроде Брюкке, Мейнерта, Экснера, которые оказались за формулировками "Психологии".

Эта работа, ставшая своего рода "шедевром", которую Фрейд, отдавая дань памяти учителям в области невропатологии, с анекдотической точностью охарактеризовал как находящуюся "на службе невропатологов", венчает и (по крайней мере, на определенное время) ставит точку в его занятиях невропатологией. Можно сказать, что Фрейд оставляет слишком большое увлечение наукой, но "оставляет" - значит, отставляет в сторону, высвобождается. Никогда он не откажется ни от чего из того, что он сделал в период своей научной работы, научный подход останется основным в его новых текущих исследованиях. И позднее, спустя четверть века, чисто научные исследования, дождавшись своего часа, вновь получат толчок к плодотворному развитию.

Дополнительным подтверждением подобного мнения служат два следующих выразительных факта. Во-первых, мнение Макса Шура, который подчеркивает, что "Фрейд отныне перестал формулировать свои концепции в терминах нейроанатомии и нейрофизиологии и стал опираться в своих построениях на психологическую терминологию". Во-вторых, известно, что, отказавшись от своей "Психологии", Фрейд тут же испытал чувство необычайной свободы. В письме от 20 октября 1895 года он доверительно поведал Флиессу, что произошло в его душе в ночь, которую можно назвать определяющей (цитата по работе Андре Грина): "На прошлой неделе, работая ночью и дойдя до состояния, близкого к легкому помешательству, в котором мой мозг функционирует лучше всего, я вдруг почувствовал, что преграды раздвинулись, завесы упали, и я ясно различил все детали неврозов и понял состояние сознания. Все встало на свои места, все шестеренки пришли в зацепление, и показалось, что передо мной как будто машина, которая четко и самостоятельно функционировала. Три системы нейронов, "свободное" и "связанное" состояния, первичные и вторичные процессы, основная тенденция нервной системы к достижению компромиссов, два биологических закона - внимания и защиты, понятия о качестве, реальности, мысли, торможение, вызванное сексуальными причинами и, наконец, факторы, от которых зависит как сознательная, так и бессознательная жизнь, - все это пришло к своей взаимосвязи и еще продолжает обретать связность. Естественно, я вне себя от радости!"

Уточнения, данные Фрейдом в последних строках, касаются основных направлений "Психологии". Здесь проявляется парадоксальный характер проницательности Фрейда: если обычно у изобретателя созидательная интуиция предшествует реализации проекта, рисуя вначале схематически его общую форму, то у него она начинает работать лишь позднее. И мы вправе полагать, что "радость", испытанная Фрейдом, связана не столько с самой нейронной "машиной", уже готовой, сколько с освободившимся после ее создания полем деятельности и с тем, что процесс построения данной модели, макета, среза нервной системы послужил рождению надежды на новые свершения уже в другой области. Можно сказать, что в воззрении Фрейда, а частично и в самой его "Психологии", удаляющийся поезд с названием "Биология" и приближающийся поезд "Психология" встретились на большой скорости, их контуры на мгновение слились, и само положение Фрейда представляется несколько неопределенным и запутанным. Но вскоре все прояснится.

Если выбирать термин для характеристики "психологии на службе у невропатологов", то слово "нейроника" подходит наибольшим образом, поскольку напрямую согласуется с тем, что составляет основу, главную сущность работы Фрейда - нейрон, а также хорошо вписывается в систему названий современных и модернистских направлений. Таких, как "бионика", "психотроника", "электроника" и других, где окончание "оника" содержит обоснованную или иллюзорную претензию на твердую и конкретную научность, которая пронизывает и новые замыслы Фрейда, внезапно приобретшие особую, непреходящую актуальность. Его предложение ясно выражено в таких вводных словах: "Мы пытались ввести психологию в рамки других естественных наук", - ив первую очередь, надо думать, биологии. Подобно физике, которая имеет дело с понятиями массы и энергии, рассматриваемыми в их элементарных проявлениях и различных превращениях, "нейроника" Фрейда опирается на две основы: "нейроны и количество", причем нейроны играют роль элементарных частиц, а количество - некоторого неопределенного фактора Q, подчиненного законам движения и рассматриваемого как показатель нагрузки или разгрузки нейронов. Взаимоотношение между "нейронами и количеством" регулируется основополагающим принципом - "инертности нейронов", который заключается в том, что любой нейрон стремится избавиться от количественной нагрузки, передаваемой путем возбуждений, и старается вернуться в "невозбужденное состояние", положение "нулевого напряжения" или покоя. Здесь вырисовывается то, что четверть века спустя будет названо "принципом нирваны", восходящего, правда, скорее к буддизму, чем к "нейронике". "Первичной функции нейронной системы", определяемой как разгрузка, противостоят эффекты нагрузки, происходящие от внутренних стимулов и характеризующие "вторичную функцию, порождаемую условиями жизненной необходимости". "Великие потребности: голод, дыхание, сексуальность, - уточняет Фрейд, - не вызывают самопроизвольной разгрузки, они требуют специфических взаимоотношений с внешними условиями, взаимодействия с объектами удовлетворения".