Фрекен Смилла и её чувство снега - [134]
— Похоже, что во время этого затемнения один из матросов — Бернард Яккельсен — нарушил запрет и покинул «Кронос». Сегодня утром мы получили от него эту телеграмму. Это заявление об уходе.
Он протягивает мне бумагу. Это текст, напечатанный на телетайпе и отправленный с телеграфа «Гринлэнд Стар». Для заявления об уходе он довольно краток.
«Капитану Сигмунду Лукасу.
Настоящим я с сего момента прерываю свою службу на борту „Кроноса“ по личным причинам. Идите вы все к черту.
Б. Яккельсен»
Я поднимаю на него глаза.
— Меня мучает, — говорит он, — меня мучает подозрение, что вы тоже находились на берегу во время аварии.
Его лицо искажается гримасой. Куда-то пропал офицер, куда-то пропал весь его сарказм. Осталось лишь беспокойство, переходящее в отчаяние.
— Расскажите мне, знаете ли вы что-нибудь о нем.
Передо мной все то, о чем Яккельсен мне не рассказывал. Огромная забота, желание защитить, спасти, дать брату возможность плавать без взысканий, быть вдали от дурного общества в городах. Любой ценой.
Даже если для этого надо брать его с собой в такое плавание.
На мгновение у меня возникает искушение рассказать ему все. В эту минуту в его муках я узнаю себя. Все наши иррациональные, слепые и тщетные попытки защитить другого человека от чего-то неизвестного, от того, что все равно произойдет, что бы мы ни пытались предпринять.
Но я гоню от себя эту слабость. Сейчас я ничем не могу помочь Лукасу, Яккельсену же никто больше ничем не может помочь.
— Я была на причале. И все.
Он зажигает новую сигарету. Одна пепельница уже полна до краев.
— Я звонил на телеграф. Но ситуация совершенно невозможная. Строго запрещено оставлять кого-нибудь на платформе. К тому же все осложняется их системой. Пишешь телеграмму и отдаешь ее в окошечко. Потом ее относят в комнату для сортировки почты. Оттуда ее забирает третий человек и несет на телеграф. Я говорил с четвертым. Они даже не знают, сам он ее принес или позвонил по телефону. Что-либо узнать невозможно.
Он берет меня за локоть:
— Вы совсем не представляете себе, зачем ему надо было на платформу?
Я качаю головой.
Он машет телеграммой:
— В этом весь он.
В глазах у него слезы.
Именно так Яккельсен бы и написал. Кратко, высокомерно, таинственно и все же с использованием канцелярских штампов. Но это писал не Яккельсен. Этот текст был на том листке бумаги, который я сегодня ночью взяла в каюте Тёрка.
Он молча смотрит на море, погрузившись в первые мучительные размышления, которые с этого момента будут все больше и больше поглощать его. Он забыл, что я здесь.
В эту минуту срабатывает пожарная сигнализация.
В кают-компании шестнадцать человек. Все находящиеся на борту, за исключением Сонне и Марии, которые сейчас на мостике.
Строго говоря, сейчас день, но снаружи темно. Ветер усилился, и температура поднялась — сочетание, благодаря которому дождь, словно ветки, хлещет по стеклам. Время от времени, как удары кувалды, обрушиваются на борт судна волны.
Механик стоит прислонившись к переборке, рядом с Урсом. Верлен сидит немного в стороне, Хансен и Морис — среди остальных. В компании они никогда не бросаются в глаза. Осторожность, о которой заботится Верлен.
Лукас сидит в конце стола. Прошел час, с тех пор как я видела его на мостике. Он неузнаваем. На нем свежевыглаженная рубашка и начищенные до блеска кожаные ботинки. Он свежевыбрит, и волосы его приглажены водой. Он бодр и немногословен.
У самой двери стоит Тёрк. Перед ним сидят Сайденфаден и Катя Клаусен. Проходит какое-то время, прежде чем я могу заставить себя посмотреть на них. Они не обращают на меня никакого внимания.
Лукас представляет механика. Он сообщает, что по-прежнему наблюдаются нарушения в работе пожарной сигнализации. Утренняя тревога была ложной.
Он очень коротко сообщает, что Яккельсен сбежал. Все это он говорит по-английски и использует слово deserted[68].
Я смотрю на Верлена. Он прислонился к стене. Он внимательно, изучающе смотрит мне прямо в глаза.
Я не могу отвести взгляд. Кто-то другой, а не я смотрит моими глазами — дьявол. Он обещает Верлену возмездие.
Лукас сообщает, что мы приближаемся к пункту назначения. Более он ничего не говорит. We are approaching our terminal destination[69]. Через день-два мы будем на месте. Сойти на берег будет нельзя.
По своей неопределенности сообщение является абсурдным. Во времена спутниковой навигации определить время, когда на горизонте покажется земля, можно с точностью до нескольких минут.
Никто никак не реагирует. Все они знают, что с этим плаванием что-то не в порядке. К тому же они привыкли к жизни на борту больших танкеров. Большинству из них случалось плавать по семь месяцев без захода в порт.
Лукас смотрит на Тёрка. Это собрание было устроено ради Тёрка. По его просьбе. Возможно, для того, чтобы он смог посмотреть на всех нас, собранных в одном месте. Смог «прочитать» нас. Пока Лукас говорил, Тёрк переводил взгляд с одного лица на другое и на мгновение останавливался на каждом. Теперь он поворачивается и уходит. Сайденфаден и Клаусен выходят следом за ним.
Лукас покидает помещение. Уходит Верлен. Механик ненадолго задерживается, чтобы поговорить с Урсом, который на ломаном английском языке пытается что-то рассказать о тех круассанах, которые мы только что ели. Я слышу, что важен пар. И для опары, и при выпечке.
Действие нового романа Питера Хёга — автора хорошо знакомой русскому читателю «Смиллы и ее чувства снега» — происходит в сегодняшнем Копенгагене, вскоре после землетрясения. Знаменитый клоун и музыкант, почитатель Баха и игрок в покер, лишенный гражданства в родной стране, 42-летний Каспер Кроне наделен необыкновенным слухом: каждый человек звучит для него в определённой тональности. Звуковая перегруженность современного города и неустроенность собственной жизни заставляют Каспера постоянно стремиться к тишине — высокой, божественной тишине, практически исчезнувшей из окружающего мира.Однажды он застает у себя дома незваного гостя — девятилетнюю девочку, излучающую вокруг себя тишину, — дар, сродни его собственному…
Первая попытка самоубийства Симону не удалась. Его лучший друг, по имени Питер, уговаривает директора непонятного медицинского учреждения — института нейровизуализации — заняться Симоном. Ценою этой рискованной помощи может оказаться сознание врача, пациента и его друга. Эксперименты уводят всех троих в их детство, в огромную пивную бочку, к сиреневой ящерице на стене детского сада, к проникновению в чужие сны и постепенному и непростому возвращению их собственной памяти. «Твоими глазами» (2018) — последний на сегодня роман знаменитого датского писателя.
Питер Хёг (р. 1957) — самый знаменитый современный писатель Дании, а возможно, и Скандинавии; автор пяти книг, переведённых на три десятка языков мира.«Женщина и обезьяна» (1996) — его последний на сегодняшний день роман, в котором под беспощадный и иронический взгляд автора на этот раз попадают категории «животного» и «человеческого», — вероятно, напомнит читателю незабываемую «Смиллу и её чувство снега».
«Условно пригодные» (1993) — четвертый роман Питера Хёга (р. 1957), автора знаменитой «Смиллы и ее чувства снега» (1992).Трое одиноких детей из школы-интерната пытаются выяснить природу времени и раскрыть тайный заговор взрослых, нарушить ограничения и правила, направленные на подавление личности.
Единственная изданная в России антология современной датской прозы позволит вам убедиться, насколько высок уровень этой литературы, и прочувствовать, что такое истинно нордический стиль. Что же объединяет все эти – такие разные – тексты? С проницательностью и любовью к деталям, с экзистенциальной тревогой и вниманием к психологии, с тонким вкусом к мистике и приверженностью к жесткому натурализму, со всей самоиронией и летучей нежностью к миру 23 датских писателя свидетельствуют о любви, иллюзиях, утраченном прошлом, тяге к свету и саморазрушению, о балансировании на грани воды и воздуха, воды и кромки льда.
«Не знаю, кто сотворил вселенную. Но бывает, что в ней начинает не хватать элементарной заботы о тебе!»Новый (2010) роман знаменитого датского писателя, автора «Смиллы и её чувства снега», написан от лица 14-летнего мальчика, сына священника с острова Финё — самого благополучного уголка Дании.Но родители исчезают. Необходимо найти их прежде, чем их найдёт полиция. Помощи от взрослых ждать не приходится, союзники Питера в расследовании — сестра, брат и фокстерьер, если не считать графа Рикарда — потомственного аристократа и бывшего наркомана.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.