Франсиско Суарес о речи ангелов - [28]
В состоянии ли один ангел одновременно говорить к нескольким
18. Пятое затруднение состоит в следующем: может ли один ангел одновременно говорить ко многим ангелам? Из сказанного, казалось бы, следует, что нет, ибо в противном случае он мог бы одновременно разговаривать с любым числом ангелов: ведь нет оснований считать, что с одним числом может, а с другим нет. Но это представляется невозможным, если речь осуществляется через производящую причинность, так как не может конечная сила одновременно производить множество следствий, особенно если каждое из них ему адекватно. Тем более она не может до бесконечности увеличивать следствия сообразно дискретной экстенсивности, производя их одновременно во множестве, в любом числе. А против этого – тот довод, что для ангела кажется не только возможным говорить одновременно ко многим, но даже необходимым говорить ко многим, ибо, говоря с одним, он тем самым говорит со всеми существующими. Это следует не только из множества мнений, которые мы привели, но, как представляется, даже из нашего. Ведь если речь осуществляется через напечатление умопостигаемой интенциональной формы, то уже через ее напечатление в одном ангеле ее могут познавать все прочие… Но если другие ангелы видят формы, напечатленные в одном ангеле другим, они тем самым видят, о чем те говорят, и через эту форму, как через знак, увидят, о какой вещи шла речь. Следовательно, скрытой речи не существует.
19. Двойное затруднение. О чем, собственно, идет речь в первом затруднении. – В этом затруднении речь идет о двух моментах. Первый: может ли ангел одновременно говорить со многими; второй: поступает ли он так с необходимостью. Относительно первого следует сразу же подчеркнуть, что имеется в виду «говорить об одной вещи»: ведь если бы спрашивали, может ли он одновременно говорить не только к разным лицам, но и о разных вещах, то здесь примешивался бы другой, еще не рассмотренный, вопрос: может ли ангел, говорящий или слушающий, одновременно мыслить многое и разное? Поэтому возникающее отсюда затруднение применимо не только ко многим, но и к одному ангелу, а именно: может ли один ангел одновременно говорить другому о разных вещах. Итак, мы ведем речь не об этом, ибо здесь это не относится к делу, но спрашиваем лишь о том, может ли одна и та же речь об одном предмете быть одновременно обращена ко многим ангелам. Но и при такой постановке вопроса уясним себе, что ангел при желании может одновременно открыть одну вещь многим и тем самым одновременно говорить ко многим, ибо даже если здесь и требуется производящая причинность, она без труда может осуществляться по отношению ко многим ангелам, подобно тому, как видимый объект одновременно актуализирует множество зрительных способностей.
20. Сначала – ответ согласно различным суждениям о производящей причинности в ангельской речи. – Итак, проблема в том, ко скольким ангелам может ангел говорить одновременно, или для этого множества нельзя указать предела. Этот вопрос не представляет затруднения, считают те, кто полагает ангельскую речь просто внешней направленностью (ordinatione extrinseca), осуществляемой либо в своего рода духовных письменах, посредством духовных знаков, произведенных в себе говорящим ангелом, либо в одном лишь понятии интеллекта самого говорящего, извне явленном другому ангелу. В таком случае очевидно, что один ангел может одновременно говорить ко многим в любом количестве, без какого-либо численного предела. Ибо тогда нет необходимости в том, чтобы ангел отчетливо думал о каждом из тех, к кому хочет говорить, или чтобы особо и персонально направлял интенцию к тому или другому. Ведь если бы это было необходимым, то хотя такая интенция и могла бы одновременно относиться к нескольким отчетливо помысленным ангелам, однако на том же основании множество тех, к кому она могла бы отчетливо обращаться, оказалось бы ограниченным, ибо ангел не в силах актуально и отчетливо мыслить неограниченное множество других ангелов. Но для речи нет необходимости в таком отчетливом акте мышления, согласно приведенному мнению, а достаточно смутной направленности к некоторому множеству.
21. Двухчастный ответ из Скота, согласно истинному суждению о производящей причинности говорящего ангела. – Первый из ответов принимается и доказывается. – Относительно второго спрашивается, может ли один ангел говорить к какому-то определенному числу ангелов, и не больше. – Если же полагать производящую причинность (в говорящем ангеле), возникает особое затруднение, которого касается Скот в кн. 2, дист. 8, вопр 2, § 2 комментария к «Сентенциям» и в др. местах. Но в этих местах он только задает вопросы, ничего не решая. В схолии же там добавлено, что из «Репортаций» самого Скота нельзя заключить, будто ангел говорит одновременно к бесконечному множеству; а к какому множеству может, знает только Бог. Первая часть этого суждения очевидна, ибо не может существовать бесконечного множества ангелов, а если бы и существовало, ангел не мог бы одновременно произвести бесконечное число species. Вторая же часть, по нашему мнению, истинна, если речь идет о точном знании, то есть об определенном числе – конечно, применительно к ангелам: если они в этом вопросе обладают потенцией, ограниченной до определенного числа собеседников, то каждый из них прекрасно знает, со сколькими ангелами, и не больше, может говорить одновременно. Мы также не доискиваемся точного числа этого множества, ибо не можем о нем даже догадываться. Но в общем виде спрашивается: существует ли предел этого множества для каждого ангела сообразно его силе? Или каждый может говорить одновременно ко многим таким образом, что их множество не ограничено конечным пределом, но каждый может говорить ко все большему и большему числу ангелов, даже если оно возрастет до бесконечности?
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».