Франсиско Суарес о речи ангелов - [13]

10. Об основании довода против, изложенного в пункте третьем. – О словах Феофилакта. – Основание противоположного суждения тоже непрочно. Во-первых, даже если считать ангельскую речь актом интеллекта, отсюда не следует, что она есть акт, по природе известный другим без участия воли и согласия говорящего, как не следует, что он известен другим помимо особого придания направленности (ordinatio), а также помимо добровольного производящего действия со стороны говорящего. Далее, нетрудно опровергнуть то, что язык ангелов производится интеллектом, а не волей. Ведь чисто ментальная речь к Богу осуществляется либо одной волей, либо, бесспорно, не без ее участия, и главным образом заключается в ней, как я показал в кн. 1 «О молитве»[28], гл. 4 и 5. Отсюда вполне можно утверждать то же самое об ангелах. И упомянутые святые Учители говорят о том же. Так, Феофилакт, согласно исправленной версии Филиппа Монтеня[29], заявляет: «Язык ангелов, со своей стороны, есть интеллектуальный язык, то есть такая сила, посредством которой ангелы передают друг другу понимание божественных вещей и божественные помыслы». Он говорит здесь об этой речи не в общем, а в специальном смысле, то есть об иллюминации… Однако, с соответствующими поправками, эти слова можно понять и в общем смысле. Но в них он не говорит, что язык есть сам интеллект, а только лишь: интеллектуальный язык, то есть духовный и принадлежащий к другому порядку, нежели телесный язык. Так, мы обычно говорим о воле, что она – не чувственное стремление, но интеллектуальное; и точно так же, хотя язык ангела есть его воля, она есть также интеллектуальный язык и «сила, посредством которой ангелы передают друг другу помыслы». Но в этих последних словах, замечу мимоходом, также обозначается то, что этот язык – не какая-то сообщающая или представляющая сила, которая обладает значением по природе, а сила добровольного и свободного сообщения одному чувств и помыслов другого. Ибо этот глагол, передавать, означает здесь способ общения.

11. О словах Феодорита в том же пункте третьем. – О высказывании Беды. – И точно так же высказывается Феодорит, говоря: «Ангельские языки воспринимаются умом», ибо это – общее правило: воля тоже воспринимается умом. Что же касается хвалы Богу, я сказал в указ. гл. 5 книги первой «О молитве», что чистая ментальная хвала служит основанием для речи и представляет собой в интеллекте признание божественного превосходства. В отношении к Богу она конституируется в качестве речи действием воли, производящей это признание постольку, поскольку оно может быть известно Богу; а в отношении к ангелам – тем актом, в каком осуществляется речь между ангелами, будь то речь интеллекта или воли, как там разъясняется более подробно. Феодорит же говорит о хвале Богу, поскольку ангелы обмениваются ею друг с другом посредством речи, и, таким образом, без труда может приписать ее воле. Точно так же, с соответствующими поправками, следует понимать рассуждение (disputatio), ибо рассуждение само по себе, как состоящее в некоем изыскании либо суде, есть дело интеллекта, а вот как сообщаемое через речь оно может выполняться волей, хотя и направляется разумом. Наконец, Беда хотя и говорит, что, когда ангелы желают нечто возвестить, это возвещение не есть нечто отличное от воли, чуть выше он утверждает, что «их (т. е. ангелов) беседа, по моему мнению, была неким подвижным согласием воль», и т. д. Следовательно, напрасно ссылаются на этих Отцов: они обычно говорили об интеллекте и воле без различия, ибо эти две потенции поистине действуют совместно, и Отцы не спорят мелочно о том, в какой из них в собственном смысле заключена речь, хотя исключают необходимость в чувственных знаках. Но их намерение и учение (что в наибольшей степени имеет отношение к делу) состоит в том, что ангельская речь существует между ангелами, чтобы они являли друг другу то, что была скрыто, причем это совершается с согласия воли.

12. Второе разъяснение первого общего мнения о том, что речь есть придание направленности понятию. – Суждение автора о позиции Александра Гэльского, Бонавентуры, Альберта и Генриха. – Итак, опустив это мнение, перейдем ко второму, широко известному среди схоластов, которое учит, что один ангел говорит к другому, действием воли просто придав своему понятию направленность к другому, то есть пожелав, чтобы его свободный аффект или мысль стали внятны другому. Ибо только через такое воление для другого ангела становится явным то, что прежде было сокрытым, а потому благодаря сотворенным одновременно с ангелом интенциональным формам[30] он тотчас может это усмотреть, чего достаточно для речи. Таким образом, согласно этому суждению, такая ангельская речь сама по себе содействует слушанию со стороны другого тем, что просто устраняет препятствие. Таково мнение Капреола, комм. к книге 2 «Сентенций», дист. 11, вопр. 1, где он подробнее всего разъясняет это в выводе 3 и в ответах на аргументы. Далее идут Каэтан, комм. к первой части «Суммы теологии», вопр. 107, арт. 1, и многие современные томисты. Такое же суждение приписывают обычно Александру Гэльскому, часть 2 «Суммы», вопр. 27, раздел 6. Правда, в указанном месте он лишь утверждает, что ангельская речь совершается посредством жестов, и заявляет, что эти жесты не есть нечто отличное от понятия говорящего ангела, как направленного волей к другому ангелу. Но каким образом эти жесты становятся известными другому, он там не объясняет и не отрицает, что говорящий ангел нечто напечатлевает в слушающем. А каково суждение Александра в другом месте, мы скажем ниже. Ссылаются также на Бонавентуру, кн. 2 комментария к «Сентенциям», дист. 10, вопр. 1, и яснее всего это мнение видится выраженным в ответе на предпоследний аргумент. Однако при внимательном прочтении оказывается, что Бонавентура учит противоположному, что я покажу ниже. Так же считает Альберт, ибо в поддержку этого мнения ссылаются также на часть вторую, тракт. 9, вопр. 35, арт. 2 «Суммы теологии»