Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [169]

Впрочем, и Гамбетта не колебался. Они с Бурбаки приняли план, даже не потрудившись рассмотреть логистические составляющие, которые данный план включал. Они сочли как данность то обстоятельство, что два корпуса можно будет перебросить по имевшимся и доступным железным дорогам, которые затем можно будет спокойно использовать в целях осуществления войскового подвоза для войсковой группировки численностью в 110 000 человек в разгар зимы. Это могло быть возможно, но при условии, что и Военное министерство посвятило бы разработке операции достаточно времени, сил и необходимых умений, вот только ни времени, ни сил, ни умений у него не было. Прежде всего, цель операции так и не была точно сформулирована. Фрейсине позже утверждал, что рассчитывал, что Бурбаки овладеет Дижоном и направится дальше на север, в то время как Брессоль из Лиона двинется в Безансон и деблокирует осажденный немцами с 3 ноября Бельфор. Но план, с которым де Серр ознакомил Бурбаки, был составлен из расчета использования всех сил для переброски в восточном направлении на деблокаду Бельфора перед тем, как двинуться на север, – схема, которая не только предоставляла немцам время для принятия контрмер в целях обороны коммуникаций, но и включала фланговый марш через фронт Вердера. Бурбаки думал лишь об отвлечении немецких войск подальше от Парижа, понадеявшись, что Гарибальди будет оборонять его левый фланг в ходе этого марша. Но Гарибальди не был наделен командными полномочиями и не получал приказов от Военного министерства. Он был, по утверждениям Фрейсине, готов «при необходимости принять предложения генерала Бурбаки», но Бурбаки ни о каких предложениях, которые ему предстояло сделать Гарибальди, и словом не обмолвился. Самый сложный вопрос доведения приказов до тех, кому они предназначались, попросту проигнорировали.

Наконец, неуспех операции был практически гарантирован тем, что сам Бурбаки проявил вялость при осуществлении контроля за проведением этой операции. Проницательность Федерба или энергия Шанзи, возможно, и сыграли бы положительную роль и позволили достичь определенных результатов, но лишенный воображения пессимист Бурбаки был способен лишь творить проблемы. Фрейсине призвал заменить его генералом Билло еще до начала работы над планом кампании на востоке. «Как вы можете до сих пор питать иллюзии насчет Бурбаки, – спросил он Гамбетту, – в особенности после всего, что произошло в этой кампании и раньше на севере? Именно вот такое фетишизирование нашей былой военной славы и прикончило нас». Гамбетта, хотя и сокрушался по поводу свойственного Бурбаки пессимизма, все же не был убежден в правоте Фрейсине, однако действительно соглашался, что де Серру следует всегда находиться рядом с Бурбаки в статусе личного представителя министра, и через него Фрейсине рассчитывал сам руководить ходом кампании. «Я хочу, чтобы вы верно поняли меня, – предупредил он де Серра, – что ни одно решение не должно приниматься без моего ведома. Лишь в случаях, продиктованных военной необходимостью, я допускаю, что они принимались без моих на то распоряжений». Де Серр даже получил, на случай использования по своему усмотрению, приказ об освобождении Бурбаки от должности. Эта мера была абсурдной и даже трогательной, поскольку все в ставке Бурбаки знали, почему де Серр там находится, но сомнительно, усугубило ли оно все неудачи кампании. На самом деле и Бурбаки, и Борель, оба считали де Серра учтивым и сговорчивым коллегой, который без санкции свыше не вмешался в ход операции, кто обеспечивал полезную связь с Гарибальди и кто выручал при решении вопросов с войсковым подвозом и с железными дорогами. Сам де Серр со временем становился еще более покладистым, поскольку постепенно начинал понимать, что проблемы, связанные с проведением такого рода кампании на самом деле куда сложнее, чем можно было предполагать.

Самые серьезные неприятности были связаны с конкретными полномочиями де Серра – в сфере железнодорожных перевозок, за которые он по рекомендации Фрейсине отвечал в военном министерстве. Сомнительно, что с помощью одних только железных дорог можно было с ходу решить все вопросы переброски войск. Подвижного состава отчаянно не хватало, большая часть его использовалась для осуществления поставок, и перебои с пассажирскими перевозками явно могли бы послужить немцам указанием на то, что французы что-то затевают. Если бы, конечно, немцы обратили на подобные вещи внимание. В любом случае войска, возможно, добрались бы до пунктов назначения с той же скоростью и пешим путем. По расчетам де Серра, для переброски двух корпусов Бурбаки к Соне от Луары потребовалось бы два дня, речь шла о 18-м и 20-м корпусах. И он принял меры для начала переброски 22 декабря. Но 22 декабря составов не было. Войска, которые уже провели три морозные ночи в биваках, часами дожидались отправки на платформах Невера и Ла-Шарите-сюр-Луар. Когда поезда после долгой задержки все же прибыли, их все равно оказалось недостаточно, и переброска войск затянулась на несколько дней. Как только солдаты оказались в вагонах – в вагонах для перевозки скота с грубыми досками вместо скамеек, – они целую неделю добирались в них до пунктов назначения: в Шаньи и в Шалон-сюр-Сон. Линии не были очищены от стационарных вагонов, одна недавно законченная ветка все еще считалась непригодной для движения, по мнению управления железных дорог, на линии случались всякого рода мелкие неисправности, одним словом, была масса причин для остановок воинских эшелонов иногда на целые дни, в то время как их пассажиры заболевали от холода и голода. Случалось, и умирали. Получаемые пайки тут же съедались, доставка провианта была нерегулярной, и если еду не удавалось реквизировать в местном масштабе, войска обрекались на голод. Солдаты на чем свет стоит бранили офицеров, офицеры – военного министра, Фрейсине и его штабистов, кляли во все тяжкие неопытных и переутомившихся железнодорожных служащих, призывали расстреливать всех их на месте. Генерал Пала (псевдоним – Леокур) торжественно объявил, что всю ответственность за эти беды несут министр, отдававший соответствующие распоряжения, которые невозможно исполнить, генералы и их подчиненные, которым явно не хватает проницательности и предусмотрительности, корпуса, которые изо дня в день проявляют недисциплинированность, интенданты и артиллеристы, кто постоянно жертвует общими интересами ради удовлетворения своих собственных, и, наконец, железнодорожные служащие, которым не хватало и не хватает ни воли, ни инициативности.