Франко - [63]

По мнению Франко, президент Алкала Самора смотрел на ситуацию в стране сквозь розовые очки. Франко говорил ему о нехватке ресурсов на противостояние революции. Президент ответил, что, мол, удалось подавить революцию в Астурии. Тогда Франко заметил: «Вспомните, господин президент, чего стоило остановить ее в Астурии. Если выступления охватят всю страну, то задушить их будет по-настоящему трудно. Потому что армия сегодня лишена элементарных средств для этого и потому что на ключевые посты возвращают генералов, которые не заинтересованы в том, чтобы революция потерпела поражение». Президент не принял намека и только покачал головой. Когда Франко встал, чтобы уйти, Алкала Самора сказал: «Поезжайте спокойно, генерал. Поезжайте спокойно. В Испании не будет коммунизма». На что Франко якобы ответил: «В одном я уверен и за это могу отвечать: как бы ни складывались обстоятельства здесь, там, где буду я, коммунизма не будет».

Потом Франко — как он это сам описывает — устроил выволочку Асанье. Мрачные предсказания генерала, что замена «способных» офицеров республиканцами откроет ворота анархии, Асанья встретил насмешливой улыбкой. И Франко якобы сказал ему в ответ: «Вы делаете ошибку, отсылая меня, потому что в Мадриде я был бы более полезен для армии и для сохранения спокойствия в Испании». Асанья проигнорировал его предложение, заявив: «Я не боюсь восстаний. Я знал о намерениях Санхурхо и мог его остановить, но предпочел увидеть его поражение»³.. Ни дневники Асаньи, ни мемуары Алкала Саморы не содержат никаких упоминаний об этих беседах. Однако даже если эти версии бесед недостоверны, все равно они служат свидетельством тогдашнего состояния Франко, переживаемых им огорчений, его недовольства легкомыслием и опасной безмятежностью Асаньи перед лицом коммунистической угрозы.

Вторично снятый с любимой работы, Франко стал человеком, которого властям надо было опасаться, как никогда. И он не был в одиночестве. Левые победили на выборах с незначительным перевесом, что указывало на существование в испанском обществе состояния неустойчивого равновесия. События недавнего прошлого указывали на то, что дух умиротворения отнюдь не возобладает ни по одну сторону баррикад. После провала усилий Хиля Роблеса и Франко убедить Портелу Вальядареса остаться у власти при поддержке армии правые перестали даже делать вид, что уважают закон и право. Пробил час «ка-тастрофистов». Попытки Хиля Роблеса использовать демократию против нее самой не удались. С этого момента правые будут думать только о том, как свергнуть республику силой, а не взять власть в ней демократическим путем. Созрели предпосылки для серьезного военного заговора.

Накануне отъезда на Канары Франко провел беседы о положении в стране с генералом Хосе Энрике Варелой, полковником Антонио Арандой и другими офицерами, близкими ему по образу мыслей. Но куда бы он ни направлялся, повсюду за ним следовали сотрудники службы безопасности⁴. Восьмого марта, в день перед отъездом в Кадис, первой стадии его путешествия, Франко в доме Хосе Делгадо, известного биржевого маклера и друга Хиля Роблеса, встретился с группой офицеров-диссидентов. Среди них были Мола, Варела, Фанхул и Оргас, а также полковник Валентин Галарса. Обсуждали вопрос о возможности переворота. Все согласились, что мятеж должен возглавить находящийся в изгнании генерал Санхурхо.

Порывистый Варела выступал за дерзкий переворот в самом Мадриде, более вдумчивый Мола предлагал скоординированное выступление гражданских и военных в провинциях. Мола считал, что движение не должно открыто выступать за восстановление монархии. Франко не сказал ничего, кроме глубокомысленного замечания, что выступление вообще не должно носить партийного характера. Он не связывал себя никакими обязательствами. Расстались, решив начать приготовления. Молу избрали старшим, Галарсе поручили поддерживать связь между заговорщиками. Договорились действовать в случаях, если а) Народный фронт распустит гражданскую гвардию или сократит офицерский корпус; б) разразится революция; в) формирование правительства поручат Ларго Кабальеро⁵.

После совещания Франко вместе с семьей и неизменным Паконом направился на вокзал Аточа, чтобы сесть в поезд до Кадиса, где его ждало судно, идущее в Лас-Пальмас. Проводить Франко на вокзал пришли несколько генералов, включая Фанхула и Годеда. Прибыв в Кадис, Франко был поражен тамошним масштабом беспорядков, увидел церкви, подвергшиеся нападениям анархистов. Когда военный губернатор Кадиса сообщил ему, что коммунисты подожгли монастырь рядом с казармами, Франко вышел из себя: «Возможно ли, чтобы войска в казармах смотрели на совершение святотатственного преступления, не пытаясь вмешаться, а вы продолжали сидеть сложа руки, когда узнали о том, что происходит?» Полковник ответил, что гражданские власти приказали ему не вмешиваться. Тогда Франко проворчал: «Такие недостойные приказы не должен исполнять ни один командир нашей армии» — и отказался подать тому на прощанье руку.

Этот поступок объясняется глубокой религиозностью Франко, унаследованной им от матери. Он безнадежно погряз в своих милитаристско-иерархических предрассудках. От отвращения, которое он испытывал при виде неуважения левых к Богу и Церкви, был один шаг до убеждения, что применение армии для установления общественного порядка — вещь необходимая и оправданная. Еще больше его разозлило, что толпа, пришедшая на причал с оркестром, чтобы проводить нового гражданского губернатора Лас-Пальмаса, пела «Интернационал», а люди в коммунистическом приветствии поднимали сжатые кулаки. Встречаясь на каждом шагу со все новыми свидетельствами восторженной поддержки республики со стороны простого народа, Франко заметил своему кузену, что его товарищи крепко заблуждались, полагаясь на быстрый переворот. «Дело будет очень трудное и очень кровавое и продлится достаточно долго. Но другой дороги нет, если мы хотим быть на шаг впереди коммунистов...»