Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - [271]

Политически победу нельзя считать абсолютной. Республиканцы повержены, но это отнюдь не относится к двум партиям в конгрессе. «Нечестивая» коалиция консервативных демократов и республиканцев в основном контролирует конгресс, по крайней мере его решения по внутриполитическим проблемам. Преимущество Рузвельта — 3,6 миллиона голосов избирателей при общем числе 48 миллионов — самое минимальное со времени победы Вильсона над Хьюзом в 1916 году с микроскопическим перевесом. В ретроспективе представляется примечательным, что 42-летний губернатор, не имевший ни военного, ни дипломатического опыта, так приблизился к выдающемуся лидеру мирового масштаба в разгар глобальной войны. Более важно, что события в Восточной Европе угрожали уничтожить те самые предпосылки, благодаря которым Рузвельт победил на выборах и исходя из которых взял на себя торжественные обязательства перед американцами.

ЕВРОПА: ТРЕЩИНЫ УВЕЛИЧИВАЮТСЯ

Европа томилась надеждой и страхом, сотрясалась переменами и конвульсиями. После того как немцев выдворили из Франции и Греции, а Красная армия заняла обширные территории, тлевшие подспудно политические проблемы вспыхнули ярким пламенем. Рузвельт надеялся отложить решение политических проблем до окончания войны, но политические проблемы не ждали, особенно в Восточной Европе.

Теперь Польша связала на несколько месяцев войну и политику, старые конфликты и будущие надежды, чикагских боссов и кремлевских стратегов. По просьбе Рузвельта и других Сталин в начале августа встретился в Москве с Миколайчиком только для того, чтобы побудить «эмигрантскую группу» принять условия Комитета национального освобождения люблинских поляков. Две польские стороны встретились, но не смогли договориться. В это время Рузвельт ощущал дома возросшее давление со стороны американцев польского происхождения. В Вашингтоне и во время своей предвыборной поездки в Чикаго он обещал представителям польско-американского конгресса, что принципы Атлантической хартии в целом и целостность Польши в частности будут защищены.

Агония Варшавы предвещала будущую беду. Когда в конце августа советские войска приблизились к польской столице, подпольные силы Сопротивления, лояльные главным образом лондонским полякам, ударили по немцам из домов, заводов, канализационных колодцев. Временами город охватывали ожесточенные бои. Через несколько дней, когда сражение приобретало все более отчаянный характер, варшавские поляки попросили помощи у Черчилля, и он убедил Рузвельта послать маршалу совместную телеграмму: «Мы думаем, как отнеслось бы мировое общественное мнение к тому, что антинацистские силы в Варшаве были бы брошены фактически на произвол судьбы. Считаем, что мы все трое должны сделать максимум возможного, чтобы спасти как можно больше патриотов. Мы надеемся, что Вы немедленно доставите польским патриотам по воздуху необходимое снаряжение. Или не поможете ли нашим самолетам побыстрее сделать это? Надеемся на Ваше согласие. Фактор времени чрезвычайно важен».

Ответ Сталина произвел шок: «Рано или поздно правда о горстке преступных властолюбцев, затеявших в Варшаве авантюру, станет явной. Эти элементы, играя на доверчивости варшавян, подставили практически безоружных людей под удары немецкой артиллерии, бронетехники и авиации. В результате возникла ситуация, которая идет не на пользу освобождения поляками Варшавы, а на пользу гитлеровцев, которые жестоко расправляются с гражданским населением...» Сталин обещал тем не менее, что его войска постараются отбить немецкие контратаки и возобновить наступление близ Варшавы.

Гнев Сталина проистекал частью от разочарования: его войска фактически отброшены от Варшавы яростными немецкими контратаками; варшавские поляки не согласовали с ним свои планы. Он подозревал, что они пытаются использовать его в своих целях. Он не желал, чтобы американские и английские летчики совершали полеты над его тыловыми базами, особенно в то время, когда его войска откатываются назад. Но маршал движим также холодным расчетом. Теперь он взял на себя целиком обеспечение люблинских поляков. Он не будет предлагать помощь в освобождении Варшавы от нацистов только для того, чтобы она осталась в руках польской буржуазии, пешки Лондона и Вашингтона. Пусть лучше варшавские авантюристы уничтожат себя своей безрассудной акцией.

В последней попытке Черчилль попросил Рузвельта согласиться на совместную телеграмму, которая упросила бы Сталина позволить самолетам союзников совершить посадку за линией русского фронта, после того как они сбросят военные грузы осажденным полякам. В частном порядке Черчилль предлагал Рузвельту в случае отказа послать самолеты все равно, а там «посмотреть, что из этого выйдет». Рузвельт не согласился. Как ни обескуражило президента отношение Сталина к варшавской трагедии, он опасался, что давление на Москву поставит под угрозу более важное долгосрочное военное сотрудничество с Россией, особенно на Дальнем Востоке. В середине сентября Сталин наконец отступил и позволил бомбардировщикам сбросить некоторые грузы. Но поздно — сопротивление выдыхалось.