Франкенштейн - [19]
Так как пройти через город я не мог, то раздобыл лодку и добрался до Пленпале по озеру. В течение этого недолгого переезда я видел, как молнии чертили странные зигзаги над вершиной Монблана. Стремительно приближалась гроза.
Причалив к берегу, я поднялся на невысокий холм, чтобы понаблюдать за происходящим. Вскоре тучи заволокли небо; первые редкие и тяжелые капли упали на землю, шумно пронесся порыв ветра, и сейчас же хлынул ливень.
Я запахнул плащ, поглубже надвинул шляпу и зашагал дальше, хотя тьма стала совершенно непроницаемой, а гром гремел, казалось, прямо над моей головой. Громовые раскаты подхватывало эхо, отраженное от склонов Юры и Савойских Альп; вспышки молний слепили меня, на мгновение превращая озеро в полную огня гигантскую чашу. Затем все снова погружалось во тьму, пока глаза не привыкали к ней и не начинали различать контуры предметов сквозь пелену дождя.
Как это нередко бывает в Средней Швейцарии, гроза обрушилась словно со всех сторон одновременно, но сильнее всего гремело к северу от Женевы, над побережьем между мысом Бельрив и деревней Копэ. Вспышки молний изредка освещали Юру, а на востоке то скрывалась во тьме, то снова озарялась голубыми сполохами остроконечная гора Моль.
Наблюдая за буйством стихии, прекрасным и в то же время грозным, я торопливо шел вперед. Битва, разыгравшаяся в небесах, оживила меня. Я вскинул руки и во весь голос закричал: «Уильям, мальчик мой! Вот достойный погребальный звон по тебе!»
И в то же мгновение я различил в темноте человеческую фигуру, внезапно появившуюся из-за ближайшей купы деревьев. Я остановился и замер, пристально вглядываясь в сумрак. Наконец вспышка молнии осветила фигуру, и я ясно увидел, кто находится передо мной. Ошибки быть не могло: гигантский рост, тело, дышащее нечеловеческой мощью, и столь же нечеловеческое безобразие. Это он, омерзительный демон, которому я даровал жизнь!
Но как и с какой целью он здесь оказался? Что за странное совпадение? Внезапная мысль, подобно молнии, пронзила меня: уж не он ли стал убийцей моего брата? И как только эта догадка мелькнула в моем мозгу, как тут же окрепла и превратилась в уверенность. Ноги мои подкосились, и я был вынужден прислониться к стволу старого дерева. Так я и стоял, укрытый густой тенью, а тем временем чудовищное существо прошло мимо меня и затерялось в глубине леса.
Ни один человек, будь это даже закоренелый преступник, не способен убить прелестного ребенка. Если бы негодяю требовалась пожива – дорогой медальон, он мог бы просто отнять его у малыша и скрыться. Поэтому убийцей могло быть только существо иной, нечеловеческой природы, и это чудовище создал я сам, собственными руками и разумом!
Я хотел было пуститься вдогонку, но уже при следующей вспышке молнии понял, что это бессмысленно: чудовище с невероятной ловкостью карабкалось на почти отвесный склон скалистой горы Монсальви, примыкающей к Пленпале с юга. Вскоре оно достигло вершины и окончательно исчезло.
Я стоял неподвижно, словно пораженный громом. Гроза затихала, но ливень продолжался, и все вокруг было окутано влажным туманом и тьмой. Мысленно я снова переживал все, что так старался стереть из памяти: этапы моего открытия и безумный эксперимент, появление оживленного мною существа у моей постели и его бесследное исчезновение. С той ужасной ночи, когда я вдохнул в него жизнь, прошло около двух лет. И может быть, это не первое его жестокое преступление? Горе мне, безумцу! Я выпустил в мир кровожадное чудовище!
Никому не дано понять, какие муки я испытал в ту достопамятную ночь. Я провел ее под открытым небом, промок до костей и стучал зубами от холода. Но ничего этого я не замечал и не чувствовал. Страх, бешенство и безмерное отчаяние наполняли мою душу. В вихре мыслей, затопивших мой разум, родилось предположение, что существо, возникшее по моей воле и блуждающее ныне среди людей, есть не что иное, как злое начало, до поры таившееся в моей собственной душе, и теперь вырвавшееся на свободу, как спящий вампир, восставший из гроба. И его единственная цель – уничтожить все, что было мне дорого.
Едва забрезжил рассвет, как я направился в город. Стража уже отворила городские ворота, и я чуть ли не бегом бросился к родному дому. Первое, что мне пришло в голову: поведать властям все, что мне известно об убийце Уильяма, и немедленно снарядить вооруженную погоню. Однако я спохватился, вспомнив, о каких подробностях мне пришлось бы говорить при этом.
В самом деле: существо, обязанное мне жизнью, я встретил в полночь в лесной чаще, окруженной неприступными горами. Моим близким известно, что совсем недавно я перенес нервную горячку. Поэтому не только всю предысторию создания монстра, но и эту встречу, скорее всего, сочтут горячечным бредом. Если смотреть на вещи трезво, я и сам, если бы кто-нибудь другой поведал мне нечто подобное, принял бы рассказчика за безумца. Не следовало также забывать, что монстр, судя по тому, что я видел ночью, способен ускользнуть от любой погони, просто взбираясь по отвесным скалам.
Все эти соображения убедили меня, что до поры мне следует молчать.
