Французское наследство - [17]

Старуха ничего не знала о семье Како, слышала только, что женился. И зачем девушке, какой бы она не была, понадобился этот выродок?

Лёлька туманно объяснила, что её дядя, живущий в другом городе, просил разыскать Акакия, друга юности.

— Эх, скажи дяде, что умер Акакий. Нет того, прежнего Како. Все равно, что умер.

Распрощавшись с продолжающей ругать на все лады непутёвого родственника бабкой, Лёлька отправилась домой, рассудив, что визит на Комсомольскую улицу лучше отложить до утра.

Открывая дверь в квартиру, она услышала, что звонит телефон, и судорожно задергала ключом в замке, боясь, что не успеет снять трубку. Наверняка звонит Агния. Едва не сломав ногти, она отперла дверь и, едва не растоптав Лукаша, ринулась к аппарату. Но звонила не Агния. Незнакомый мужской голос сообщил, что его зовут Кириллом Евгеньевичем Фоминым, и он является адвокатом госпожи Сташевской.

— Где Агния? — выдохнула Лёлька, пытаясь снять с головы чертову бандану, в узел которой вплелась прядка волос.

— К сожалению, пока в следственном изоляторе. Ситуация складывается не очень благоприятно. Я веду переговоры об освобождении под залог, но судья отдыхает, как и все. Может быть, только послезавтра, если удастся договориться.

— Черт! — выругалась Лёлька, отдирая бандану вместе с клоком волос. — Оставьте мне ваш телефон, чтобы я могла узнать, как дела.

— Хорошо. — Адвокат продиктовал номер своего мобильника. — И вот ещё что. Я разговаривал с Агнией Львовной. Она просила, чтобы вы кормили кота и присматривали за её братом. Я так понял, что указанный юноша — существо беспомощное и нуждающееся в постоянной опеке…

— Да уж, — вздохнула Лёлька. — Хорошо бы этому юноше мозги дихлофосом сбрызнуть, чтобы тараканов там поменьше было. Ладно, передайте Агнии, что все будет хорошо. Присмотрю я за Левой и котом.

После такого разговора выбора у Лёльки не было, пришлось ехать опять к Агнии, тем более, что телефон в её квартире по-прежнему не отвечал. Проклиная всё на свете, она вела машину по мирно пьянствующему городу. Из окон раздавались хоровые песни и громкий хохот. Редкие прохожие двигались замысловатыми зигзагами. Народ с удовольствием праздновал день солидарности всех трудящихся.

Лёлька долго звонила в дверь, почему-то запертую на защёлку так, что открыть замок снаружи было невозможно. Ей отворил странноватый босой тип в длинной шелковой рубахе с рюшами на манжетах и груди. Ноги мужчины обтягивали дамские лосины в голубой цветочек. При виде Лёльки, он молча отвесил ей низкий поклон, посторонился, захлопнул дверь и, старательно обойдя вдоль стенки нарисованный мелом на полу силуэт, исчез в ванной. Лёлька заглянула на кухню, но кроме кота и удава, коротающих вечер у батареи, никого не обнаружила. Зато в приемной в креслах валялись две барышни. Барышни не удивились появлению Лёльки, они курили папиросы через длинные мундштуки и пили из высоких стаканов мутноватые коктейли. В салоне, слава богу, никого не было, только исчез со стола хрустальный шар.

Из-за двери Левиной комнаты слышался гул голосов. Лёлька постучала и услышала в ответ: «Вползай!»

Восемь или девять человек, расположившиеся в разных точках помещения, в основном на полу, потому что кроме кровати и двух стульев, сидеть было не на чем, тоже на свой лад отмечали праздник. Причем, интересы у них были самые разные: Лева и ещё парочка ушастых и прыщавых недорослей прилипли к экрану дисплея и наслаждались просмотром порносайта. Другая группка активно глушила водку из огромной двухлитровой бутыли в виде женского торса. Поперек торса шла этикетка с надписью «Любимая». Ещё трое мило покуривали козьи ножки, скрученные, похоже, совсем не из табака. Один гость развлекался тем, что ваял из кома жвачки уменьшенную копию вышеописанной бутыли. В качестве постамента для своего творения он использовал хрустальный шар, притащенный из «салона».

Лёлька, словно демон возмездия, ворвалась в помещение. Лева озадаченно уставился на неё, пытаясь сообразить, кто она такая. Понимая, что обычные в таких случаях резоны на расслабленную публику не подействуют, Лёлька встала посреди комнаты в позу скульптуры «Ленин — вождь мирового пролетариата» и рявкнула:

— Вы что, сдурели? Сюда менты едут, обыск делать, а вы развлекаетесь? Ну-ка, быстренько все на выход! И чтобы ноги вашей тут больше не было!

— Это почему это? — попытался вступить в пререкания рыжий коротышка с редкой козлиной бороденкой.

— А потому. Засада здесь будет. Причем, постоянная. Кто войдет, сразу заметут, — отрезала Лёлька.

Народ, почесываясь и пожимая плечами, довольно шустро потянулся на выход. Через десять минут Лёлька осталась вдвоём с недоумевающим Левой. Он пытался сообразить, кто из покинувших его гостей был владельцем пары оставленных посередине комнаты грязных штиблет сорок пятого размера. Так ничего и не решив, братец отнес ботинки в прихожую. Лёлька притащила пылесос и принялась наводить в задымленной комнате порядок. Почистив ковер, она решила вытереть пыль и отправилась в ванную за тряпкой. В ванне, заполненной розовой пеной, нежился тот самый тип, что впустил её в квартиру. Мокрые лосины и шелковая рубашка сохли на верёвке. Лёлька пожала плечами и осведомилась: