Французский язык с Ги де Мопассаном. Заведение Телье - [5]
La maison avait deux entrées. A l'encoignure, une sorte de café borgne s'ouvrait, le soir, aux gens du peuple et aux matelots. Deux des personnes chargées du commerce spécial du lieu étaient particulièrement destinées aux besoins de cette partie de la clientèle. Elles servaient, avec l'aide du garçon, nommé Frédéric, un petit blond imberbe et fort comme un boeuf, les chopines de vin et les canettes sur les tables de marbre branlantes, et, les bras jetés au cou des buveurs, assises en travers de leurs jambes, elles poussaient à la consommation.
Les trois autres dames (elles n'étaient que cinq) formaient une sorte d'aristocratie, et demeuraient réservées à la compagnie du premier, à moins pourtant qu'on n'eût besoin d'elles en bas et que le premier fût vide.
La maison avait deux entrées (дом имел два входа). A l'encoignure (на /самом его/ углу), une sorte de café borgne s'ouvrait, le soir (нечто вроде кабака открывалось по вечерам; borgne — кривой, одноглазый; перен. подозрительный; с дурной славой), aux gens du peuple et aux matelots (для простонародья и матросов; peuple — народ). Deux des personnes (две из девиц) chargées du commerce spécial du lieu (которым была поручена специальная коммерция в этом месте: «обременённые специальной коммерцией места»; charger — нагружать; обременять) étaient particulièrement destinées (были предназначены исключительно) aux besoins de cette partie de la clientèle (для нужд этой части клиентуры). Elles servaient (они подавали; servir — обслуживать), avec l'aide du garçon, nommé Frédéric (с помощью слуги по имени Фредерик), un petit blond imberbe (невысокого безбородого блондина; barbe — борода) et fort comme un boeuf (и сильного как бык), les chopines de vin (бутылки вина; chopine — пол-литра; полпинты) et les canettes (и пивные кружки) sur les tables de marbre branlantes (на шаткие мраморные столики; branler — трястись, шататься), et, les bras jetés (и, положив руки: «руки, брошенные») au cou des buveurs (на шею гостям; buveur — посетитель; пьющий; boire — пить), assises en travers de leurs jambes (усевшись к ним на колени: «поперёк их коленей»), elles poussaient à la consommation (они способствовали потреблению; pousser — толкать).
Les trois autres dames (три остальные дамы) (elles n'étaient que cinq) (их было всего пять; ne… que — только) formaient une sorte d'aristocratie (составляли своего рода аристократию), et demeuraient réservées (и отдыхали, приберегаемые) à la compagnie du premier (общества второго этажа; французы нумеруют этажи, начиная со второго; первый этаж — rez-de-chaussé), à moins pourtant (по меньшей мере, однако) qu'on n'eût besoin d'elles en bas (когда в них не нуждались внизу; avoir besoin) et que le premier fût vide (и когда второй этаж пустовал: «был пустой»).
La maison avait deux entrées. A l'encoignure, une sorte de café borgne s'ouvrait, le soir, aux gens du peuple et aux matelots. Deux des personnes chargées du commerce spécial du lieu étaient particulièrement destinées aux besoins de cette partie de la clientèle. Elles servaient, avec l'aide du garçon, nommé Frédéric, un petit blond imberbe et fort comme un boeuf, les chopines de vin et les canettes sur les tables de marbre branlantes, et, les bras jetés au cou des buveurs, assises en travers de leurs jambes, elles poussaient à la consommation.
Les trois autres dames (elles n'étaient que cinq) formaient une sorte d'aristocratie, et demeuraient réservées à la compagnie du premier, à moins pourtant qu'on n'eût besoin d'elles en bas et que le premier fût vide.
Le salon de Jupiter, où se réunissaient les bourgeois de l'endroit, était tapissé de papier bleu et agrémenté d'un grand dessin représentant Léda étendue sous un cygne. On parvenait dans ce lieu au moyen d'un escalier tournant terminé par une porte étroite, humble d'apparence, donnant sur la rue, et au dessus de laquelle brillait toute la nuit, derrière un treillage, une petite lanterne comme celles qu'on allume encore en certaines villes aux pieds des madones encastrées dans les murs.
Le bâtiment, humide et vieux, sentait légèrement le moisi. Par moments, un souffle d'eau de Cologne passait dans les couloirs, ou bien une porte entrouverte en bas faisait éclater dans toute la demeure, comme une explosion de tonnerre, les cris populaciers des hommes attablés au rez-de-chaussée, et mettait sur la figure des messieurs du premier une moue inquiète et dégoûtée.
Le salon de Jupiter (салон Юпитера), où se réunissaient les bourgeois de l'endroit (где собирались местные буржуа; endroit — место), était tapissé de papier bleu (был оклеен голубыми обоями) et agrémenté d'un grand dessin (и украшен большой картиной; dessin — рисунок) représentant Léda étendue sous un cygne (изображавшей Леду, распростертую под лебедем). On parvenait dans ce lieu (в это помещение попадали) au moyen d'un escalier tournant (посредством винтовой лестницы; tourner — вращать) terminé par une porte étroite (оканчивавшейся узенькой дверью), humble d'apparence (скромной с виду), donnant sur la rue
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Жизнь` — подлинный шедевр Мопассана, роман, завораживающий читателя глубиной проникновения в женскую душу и яркостью реалистичного, бесстрастного, а порой беспощадного авторского взгляда на извечное `бремя страстей человеческих`.`Жизнь` — это история утраченных иллюзий, несбывшихся надежд и преданных чувств. Не трагедия, но — тихая, незаметная драма человеческой жизни...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В завершающей книге серии «Рождественские истории» собраны произведения Максима Горького, Веры Желиховской и Ги де Мопассана. На страницах сборника вы прочитаете святочный рассказ Желиховской о чудесном сне в руку, жизненные и злободневные новеллы Мопассана, а также рассказ-пародию Горького на «Преступление и наказание». «Рождественские истории» – серия из 7 книг, в которых вы прочитаете наиболее значительные произведения писателей разных народов, посвященные светлому празднику Рождества Христова. В «Рождественских историях» вас ждут волшебство, чудесные перерождения героев, победы добра над злом, невероятные стечения обстоятельств, счастливые концовки и трагические финалы.
Блестящее писательское дарование Ги де Мопассана ощутимо как в его романах, так и самых коротких новеллах. Он не только описывал внешние события и движения человеческой души в минуты наивысше го счастья или испытания. В романе «Наше сердце» Мопассан исследовал мистическую природу Зла, нередкую нелогичность и необъяснимость человеческих поступков. А каждая новелла Мопассана – это точная зарисовка с натуры, сценка из жизни, колоритный образ мужчины или женщины, молодежи или стариков, бедняков или обитателей высшего света.
Ги де Мопассана нередко называют мастером эротической прозы. Но роман «Милый друг» (1885) выходит за рамки этого жанра. История карьеры заурядного соблазнителя и прожигателя жизни Жоржа Дюруа, развивающаяся в духе авантюрного романа, становится символическим отражением духовного обнищания героя и общества.
«Избранное» классика венгерской литературы Дежё Костолани (1885—1936) составляют произведения о жизни «маленьких людей», на судьбах которых сказался кризис венгерского общества межвоенного периода.
В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.
Что нужно для того, чтобы сделать быструю карьеру и приобрести себе вес в обществе? Совсем немногое: в нужное время и в нужном месте у намекнуть о своем знатном родственнике, показав предмет его милости к вам. Как раз это и произошло с героем повести, хотя сам он и не помышлял поначалу об этом. .
Алексей Николаевич Будищев (1867-1916) — русский писатель, поэт, драматург, публицист. Роман «Лучший друг». 1901 г. Электронная версия книги подготовлена журналом Фонарь.
«Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» — книга Евдокима Тыртова, в которой собраны воспоминания современников русского императора о некоторых эпизодах его жизни. Автор указывает, что использовал сочинения иностранных и русских писателей, в которых был изображен Павел Первый, с тем, чтобы собрать воедино все исторические свидетельства об этом великом человеке. В начале книги Тыртов прославляет монархию как единственно верный способ государственного устройства. Далее идет краткий портрет русского самодержца.
В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.