Французские гастроли - [117]

Вообще-то, такая моя авантюра со спектаклем в Советском Союзе была бы совершенно невозможна. Опять сказывается различие в подходах к обучению. В Союзе изначально готовят «солистов», во Франции — оркестровых музыкантов. В первом случае упор сделан на индивидуальное исполнительское мастерство, словно гениальных исполнителей только и ждут с распростёртыми объятиями за стенами консерватории. Ага, как же! Где только взять столько оркестров для «гениев»?

Во втором случае студентов сразу ориентируют на коллективное оркестровое исполнение. Это, по моему мнению, честнее. Сможешь выбиться «в гении»? Честь тебе и хвала, но начинать будешь как все, с самых «задворков» оркестра. По крайней мере, не будет того разочарования в профессии, когда «гению смычка» поначалу в оркестре достаётся последний пульт, во втором десятке вторых скрипок.

Мне проще — я пианист. Это уже по определению лидер в оркестре. По крайней мере, до появления ударных установок так и было. Весь оркестр играл или «по роялю», или по «первой скрипке», если оркестр был струнным. К тому же, по устоявшемуся мнению, обычно именно пианисты, чаще остальных музыкантов, обладают абсолютным музыкальным слухом и невербально дирижируют оркестром во время исполнения произведений. Хотя, на мой взгляд, это довольно спорное утверждение.

В своей жизни встречал музыкантов с таким слухом, играющих на самых различных инструментах. Как по мне, так среди скрипачей обладателей абсолютного музыкального слуха ничуть не меньше, чем среди пианистов. Мендель вообще хорошо играет только на баяне и поёт в основном частушки с куплетами, но слух имеет абсолютный. Может, именно благодаря слуху я и стал дирижёром ансамбля. Кто знает?

***

Как бы там ни было, но репетиции начались и по моему настоянию в приоритетном порядке спешно разучиваем первые шесть песен; «Соборы», «Красавица», «Аве Мария», «Поклянись мне», «Двор чудес» и «Терзания Феба». Вначале Монтё приходит в недоумении от такого моего решения, но, узнав подоплёку этого выбора, вообще выпадает в осадок. Такого ещё не было, чтоб часть песенного репертуара оперетты выходила на граммофонных пластинках ранее, чем прозвучало само произведение.

Но у меня нет выбора, времени на раскрутку и раскачку мюзикла в обрез, а подобный промоушн проверен временем. Мне нужна хорошая реклама накануне спектакля и громкий пиар ход привлечёт к спектаклю внимание публики. Удовольствие, конечно, не из дешёвых. В Париже я вообще не нашёл подходящей звукозаписывающей студии, и по моей просьбе Джейкоб отправляет кузена Маркуса Майера в Берлин. Благо у него там были свои дела, связанные с отельным бизнесом.

При нынешних технологиях на одной стороне миньона можно записать только одну композицию длительностью в четыре-пять минут. У нас шесть песен, и значит, нужны три двухсторонние пластинки в конвертах и картонная коробка для альбома из трёх пластинок. Этим Маркус и занимается, он теперь мой «продюсер», кучу проблем с меня снял. Хорошо, что я когда-то его встретил.

Зарабатывать на продажах граммофонных пластинок не собираюсь, это не мой профиль, но и упускать свою выгоду тоже не хочу. Маркус подписывает договор с берлинской студией «Парлофон» на выпуск двухсот record album на их условиях. В случае если компания в дальнейшем решит сделать допечатку дисков, то договор будет пересмотрен. Без пересмотра договора допечатка тиража запрещена. Слишком уж они задрали ценник на изготовление пластинок.

В это время в переводе на более мне «классово близкие» доллары, исполнитель получает от двух до четырёх центов с одной граммофонной пластинки. Одной пресс-формы хватает для печати тысячи пластинок. Цена новой пластинки в штатах колеблется от двух-трёх долларов за «миньон», до шести-восьми за «гигант», всё зависит от популярности исполнителя. Некоторые «гиганты» и по десять баксов в розничной продаже идут. Разница в цене для изготовителя и исполнителя офигительная. Но производство дисков действительно дорогое удовольствие. Вот мы и оплачиваем «производство».

Студия не рискует выпустить обычную партию пластинок с песнями неизвестного композитора за свой счёт на обычных условиях, но теперь, если и решит, то точно вернёт мне все потраченные деньги. С одной стороны, мне понятна эта предосторожность. Чтоб производство окупилось и принесло прибыль, надо минимум тысячу пластинок выпустить, но если их не купят… Кто убытки покроет? Вот и подстраховываются, но наглеть-то зачем? Больше шестидесяти тысяч франков за двести альбомов! Это почти по четыре доллара за миньон… при том, что мы выкупаем сразу весь тираж. Живоглоты! Так и норовят на мне нажиться.

А мне ещё билеты туда-обратно «выездной бригаде» оплачивать и гостиницу на двадцать человек на сутки арендовать, и питание за мой счёт. Хорошо хоть лазейка в бюджете фонда нашлась — списали на рекламу мюзикла этот «нецелевой расход». А что? Реклама и есть. Пластинки получили за десять дней до премьеры и сразу развезли «по точкам». Первой, естественно, оказалась частная радиокомпания «Радио Париж». Самая популярная на сегодняшний день радиовещательная студия Франции.