Французские гастроли - [116]

***

В поисках театрального художника обратился к Алисе Вронской. Наша короткая любовная интрижка давно в прошлом, но друзьями остались. Видимо, сейчас совсем другое время, и охлаждение чувств не всегда ведёт к напряжению в отношениях, как это у меня случалось ранее, в независимости от того, по чьей инициативе расставание происходило. Вот с подачи Алисы и начал разыскивать в парижских театрах очередного еврея, Льва Васильевича Зака, но в этот раз что-то не срослось, и «божественное проведение» дало сбой.

Поиски художника привели меня в «Ателье». Театр, принадлежащий Шарлю Дюллену, однако я не сумел заинтересовать художника, готовящегося к своей персональной выставке в парижской галерее Quatre Chemins. Но, в свою очередь, он посоветовал мне обратиться к Жаку Дюпону, молодому французскому художнику, ещё в двадцать четвёртом году работавшему в составе оформителей для «Русских сезонов» в Париже у Сергея Павловича Дягилева. И наши переговоры с Жаком закончились к общему удовлетворению. Дюпон получил хорошо оплачиваемую работу, а я отличного сценографа, без излишних амбиций.

И в том же «Ателье», блуждая по его коридорам, совершенно случайно натыкаюсь в буфете на двух молодых актёров, обсуждающих последнюю оперетту в театре «Буфф-Паризьен». Заинтересовавшись интересным обсуждением, беру чашечку кофе, присаживаюсь за соседний столик и, что называется, «грею уши». Актёры, заметив мой интерес и принимая меня за неофита, начинают травить байки на театральные темы с трагическими и кровавыми финалами. Чем вызывают мой искренний смех. Мы знакомимся, и… я тихо офигеваю. Одним из актёров оказывается Жан Маре! Второй представляется как Жан Саблон, но это имя мне ни о чём не говорит.

Маре учится на актёрских курсах у Шарля Дюллена и уже имеет опыт театральных выступлений. На моё предложение попробовать себя в качестве певца он соглашается охотно и тут же в кафе напевает по куплету из предложенных партий. Оказывается, в молодости у «фантомаса» был прекрасный голос! Тут же предлагаю ему роль Клода Фролло в новом музыкальном спектакле. С работой в Париже сейчас «некоторые затруднения» и Жан охотно принимает моё предложение. А вот его друг, удивил меня так удивил.

С интересом прослушав вокал Жана и дождавшись окончания наших переговоров, Саблон берёт листочек с текстом «соборов» и выдаёт такой мощный рефрен, что я пугаюсь за сохранность буфетной посуды, такого глубокого и чистого баритона я ещё не слышал. Буфетчик укоризненно качает головой, но никак не комментирует поведение артиста, видимо уже привыкнув к подобным выходкам посетителей театрального буфета. Надо ли говорить, что следующие четверть часа ушли на уговоры потенциального Пьера Гренгуара? Саблон — опытный актёр, хоть и довольно молод. Ему всего двадцать семь лет, но он уже имеет богатый опыт игры в опереттах.

***

«Театральная труппа», собранная «с бору по сосёнке», начинает репетиции, и тут возникает новая коллизия: мой советский диплом, дающий право на преподавательскую деятельность, во Франции, недействителен. Но, кроме меня в консерватории никто не сможет объяснить вокалисту, что от него требуется по авторскому замыслу. Кроме того, начавшиеся репетиции требуют присутствия режиссёра.

«Подтанцовку» пришлось отдать на откуп хореографу театра консерватории. Банально не успеваю везде поспеть, но и пускать всё на самотёк не собираюсь. В итоге бурных обсуждений меня со скрипом утверждают в должности «приглашённого преподавателя» консерватории. А после начала совместных репетиций студентов с оркестром Монтё, со скрипом и зубовным скрежетом в должности старшего преподавателя.

Все эти «пляски с бубном» мне до одного места, но эти бюрократы от музыки в первую очередь беспокоятся о своих креслах. Ну, не имеет права «посторонний человек» чему-то учить детей в консерватории. Хех! Сам-то я буду помладше большинства своих «учеников», зато теперь всё согласно букве закона. А «старшего» дали из-за «чрезмерных нагрузок», у меня в «обучении» и танцоры с музыкантами, и вокалисты вместе с хором.

Таким составом руководить обычному преподавателю «не по чину». За этим бдительно следит профсоюз работников учебных музыкальных заведений. Однако, какой же у меня тут стремительный «карьерный рост» образовался! Высоко взлетел, как бы крылышки на солнце не обжечь. Прецеденты были… Взять, к примеру, того же Икара. Но мой «карьерный рост» строго лимитирован и оговорён лишь на время репетиций и предстоящей «практики» студентов.

Преподы вовремя спохватились, что «перспективных» студентов пытаются банально переманить и увести из «Альма-Матер» досрочно. В Консерваторию приглашается Монтё и после долгих бурных дебатов принимается компромиссное решение. После премьеры и месяца «практики» в концертных выступлениях всё возвращается «на круги своя». То есть студенты обязуются вернуться в консерваторию. И только после завершения обучения их разрешается вновь ангажировать. По моему мнению, это ересь, но я скромно молчу в тряпочку.

Если с музыкантами всё очевидно и они вольются в Парижский симфонический оркестр, то куда будут «вливаться» танцоры и вокалисты, совершенно непонятно. В театр комедии? Сцена зала «La Comedie» тоже находится в Театре Елисейских Полей, но актёров там не ждут и оркестр — это не филармония. Но, судя по всему, это совершенно никого не волнует. С тем, что студентам обучение необходимо закончить я полностью согласен, но похоже, что ангажемента им пока не видать. Разве что Монтё найдёт для спектакля хорошего продюсера, он сам в этом будет заинтересован.