Французская революція 1789-95 г. въ освѣщеніи И. Тэна. - [9]
Эти недостатки національнаго характера поддерживались ложнымъ школьнымъ воспитаніемъ. Молодые люди, говоритъ Тэнъ, произносящіе въ классѣ риторики рѣчи, и въ классѣ философіи пишущіе «разсужденія, усваиваютъ привычку выводить все а priori. Юридическій факультетъ продолжаетъ развивать этотъ дедуктивный методъ. Никогда у насъ право не выводится изъ реальной исторіи или изъ нравовъ даннаго народа. Эта наклонность къ дедуктивному методу популяризуется журнализмомъ. Нѣтъ ничего легче, какъ написать газетную статью, исходя изъ отвлеченнаго принципа и развивая его послѣдствія. Даже невозможно иначе писать статьи. Всякая статья должна быть утвердительна и приводить къ категоричному выводу. Только тогда ее читаютъ.
«А къ этому присоединяются недостатки мѣстныхъ учрежденій. Вслѣдствіе ненормальной организаціи муниципальнаго порядка (городскихъ и земскихъ учрежденій), индивидуумъ у насъ лишенъ того первоначальнаго политическаго воспитанія, которое ему предоставляетъ Швейцарія, Англія, Бельгія. Наша политическая и административная система даетъ ему всѣ права и отнимаетъ у него всякую возможность примѣнять ихъ. Оттого у него громадныя претензіи и полная политическая неспособность. Ученикъ Итонскаго колледжа, дровосѣкъ въ Иллинойсѣ больше смыслятъ въ политикѣ, чѣмъ большинство нашихъ депутатовъ»{9}.
Чѣмъ живѣе Тэнъ ощущалъ недуги современной ему Франціи, тѣмъ настойчивѣе становилось его желаніе изслѣдовать въ прошломъ ихъ причины. Онъ надѣялся, что его изслѣдованіе будетъ имѣть значеніе консультаціи при постели больного. Чтобы леченіе имѣло успѣхъ, нужно, чтобъ больной сознавалъ свой недугъ. Это сознаніе отниметъ у него охоту искать новыхъ потрясеній.
Тэнъ вѣрилъ въ побѣдоносную силу науки и знанія, вѣрилъ, что строго научный методъ превратитъ и политику въ точную науку. Онъ ставилъ себѣ цѣлью внести посильный вкладъ въ тотъ рядъ изслѣдованій, которыя «по прошествіи полувѣка позволятъ благонамѣреннымъ людямъ пойти далѣе чувствительныхъ впечатлѣній или эгоистическихъ вожделѣній въ общественной жизни отечества».
Полный надеждъ на торжество точной науки въ дѣлѣ устроенія человѣческой жизни, Тэнъ восклицалъ: «Законный владыка міра и будущаго не то, что въ 1789 году называли «Разумомъ» (la Raison), а то, что въ 1878 году разумѣютъ подъ «Наукою».
Тэнъ могъ тѣмъ болѣе разсчитывать на плодотворность научнаго изслѣдованія прошлаго Франціи, что совершенно разочаровался въ достовѣрности наиболѣе популярныхъ историковъ революціи — Тьера и Мишле. О первомъ онъ писалъ графу Мартелю, приславшему ему свое сочиненіе о Тьерѣ{10}: «Вы обнаружили его способъ работать безъ точныхъ копій документовъ, безъ собственноручныхъ и опредѣленныхъ замѣтокъ, лишь по памяти или на основаніи отзыва своего секретаря, съ потребностью быстро достигнуть общаго эффекта, составить повѣствованіе по вкусу массы читателей, съ привычкой не взвѣшивать словъ, довольствоваться приблизительной вѣрностью выраженій, съ очень благоразумной предосторожностью не вставлять въ свой текстъ буквальныхъ цитатъ изъ источниковъ, съ мѣщанскимъ пристрастіемъ къ словамъ возвышеннымъ и неопредѣленнымъ, къ ложному приличію, съ безцеремонностью и беззастѣнчивостью импровизатора, всегда готоваго и всегда банальнаго».
Въ другой разъ Тэнъ писалъ: «Я справлялся у людей, которые знакомы съ способомъ работы Тьера; онъ, повидимому, самъ читалъ мало, заставлялъ читать другихъ и часто довольствовался ихъ извлеченіемъ (résumé); его главной заботою было создать въ головѣ повѣствованіе бѣглое, легкое, пріятное; успѣвши въ этомъ, онъ вечеромъ передавалъ его Минье или Бартелеми Сентъ-Илеру, затѣмъ диктовалъ его ораторскимъ пошибомъ, какъ докладъ съ трибуны, или разсказъ въ салонѣ, сокращая, закругляя, подчиняя точную истину потребности пріятнаго и яснаго разсказа. Необходимо было бы провѣрить его анекдоты».
Тэнъ высоко ставилъ Мишле, какъ писателя, и посвятилъ ему очень сочувственную статью. Но онъ былъ очень невысокаго мнѣнія о его исторіи революціи, познакомившись съ ней ближе: «Я имѣлъ случай убѣдиться, провѣривъ ихъ по документамъ, что нѣкоторыя изъ лучшихъ страницъ Мишле — чистая фантазія, восхитительные узоры, разведенные на исторической канвѣ скудной и сухой — напр. сцена, когда толпа съ торжествомъ вноситъ Марата въ Конвентъ, послѣ его оправданія судомъ»… Вся исторія Мишле, наконецъ, стала представляться Тэну плодомъ воображенія (une oeuvre d’imagination).
А по мѣрѣ того, какъ Тэнъ углублялся въ первоисточники по исторіи революціи, онъ разочаровывался не только въ ея историкахъ, но и въ ней самой: «Французская революція, писалъ онъ, наблюдаемая вблизи и на основаніи подлинныхъ источниковъ, совершенно различна отъ той, которую мы себѣ воображаемъ».
По его собственному признанію, когда онъ началъ заниматься «Старымъ порядкомъ» и революціей, онъ раздѣлялъ господствующее мнѣніе и лишь факты, подлинные историческіе тексты, подробности, изученныя по источникамъ, побудили его измѣнить это мнѣніе.
Выло время, когда онъ съ патріотической гордостью даже вступался за революцію. Сравнивая англійскую революцію съ французской, онъ отдавалъ преимущество послѣдней, потому что она «преобразила Европу», тогда какъ «ваша», т. е. англійская, «принесла пользу только вамъ». Теперь «изученіе документовъ» сдѣлало его идолоборцемъ».
В конце XIX века правительство Российской империи занималось организацией важной для мусульман религиозной практики – паломничества к святым местам, хаджа. Таким образом власть старалась взять под контроль мусульманское население России, интегрировать его в имперское пространство, а также расширить свое влияние в соседних странах. В 1920-е годы советская власть восстановила имперскую инфраструктуру хаджа. Хотя с усилением ксенофобских тенденций в 1930-х хадж был свернут, влияние СССР на Ближнем Востоке во многом опиралось на остатки прежней инфраструктуры.
Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. Сокращенный перевод с английского Е. Федотова с предисл. П. Деревянко и под редакцией О. Ржешевского. М., Воениздат, 1972 г. В книге известного английского историка подробно анализируются события предвоенного периода. На основании архивных документов, мемуаров видных государственных и политических деятелей, а также материалов судебных процессов над военными преступниками автор убедительно вскрывает махинации правящих кругов западных держав, стремившихся любой ценой направить гитлеровскую агрессию против СССР. Автор разоблачает многие версии реакционной историографии, фальсифицирующей причины возникновения второй мировой войны.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда мир затаил дыхание…Прошло уже более 25 лет с окончания холодной войны, возраст целого поколения. Она началась более 75 лет назад, в 1944 — задолго до того как последние выстрелы Второй Мировой эхом разнеслись по пустошам Восточной Европы — с жестокой гражданской войной в Греции. Линии фронтов больше не рисуют, но они сохраняются в таких конфликтных зонах как Ирак, Сирия, Сомали и Украина. В эру массового производства АК-47 и ICBM, одной из таких горячих точек была Куба.Возможно, не с точки зрения потерь, а с точки зрения престижа и положения в мире, вторжение в заливе Свиней в 1961 г.