Глаз закрылся, голова упала, снова поднялась. Глаз открылся. Фазан умирал.
Какая тишина! Ни шороха вокруг, кроме щебета дроздов. Человек и птица замерли неподвижно. Умереть так глупо после стольких полетов, пения, вылазок на кукурузные поля, купания в пыли, водопоя у ручья. Умереть бескрылым, обескровленным… Шамфоль вспомнил свое ранение. В тот день он тоже боялся людей. Он лежал в изнеможении и ждал, пока противник найдет его и прикончит… Он ловил ухом приближение тяжелых шагов… Сердце Шамфоля билось в унисон этим шагам, Шамфоль теснее приник к земле, но ветки захрустели под ним, выдавая его… Враг обнаружит его, выстрелит в упор.
Раздался выстрел, и он похолодел.
Послышался голос:
— В кого ты стрелял?
— Там кролик в зарослях.
— Ты уверен?
— Пошли собаку.
— Рапид! Ищи! Апорт!
Шамфоль услышал, как бежит собака, приближается, замедляя бег, проявляет беспокойство и недоумение и, пятясь задом, убегает прочь.
И снова голос:
— Ты видишь, там ничего нет.
Шаги удалялись, голоса тоже, голоса, чуждые этой тишине. И наконец лишь шелест ветерка, или это журчанье ручья доносится сюда? Где-то далеко прокричал фазан, переживший этот день. Шамфоль не завидовал ему. Ведь впереди еще четырнадцать воскресений.
Темнело. Откуда тьма? С ней вместе пришел холод. Исходя от сердца, он распространился по ногам, рукам, пока они не онемели. Шамфоль не думал о себе. Он беспокоился, умер ли фазан или так же, как он, ждет, блестя в темноте глазом, не понимая, что с ним произошло.
