Французская Мессалина - [57]

Баронесса Клотильда Ламетт».

Маркиза расплакалась, прочитав послание «подруги юности», понимая, что при всей резкости стиля, оно почти соответствует истине. Она тотчас же села за итальянский секретер, вооружилась остро отточенным гусиным пером и написала ответ:

«Дорогая Клотильда!

Вы, безусловно, правы, что Мессалина побывала в алькове короля, но сие обстоятельство ничего не значит. И до неё Людовик испробовал множество «серн» из известного вам парка: но где они сейчас? Король не настолько наивен и безрассуден, чтобы стать посмешищем всей Франции. Ведь каждый парижанин знает, что Мессалина удовлетворяла всех и каждого в игорном доме графа дю Барри. Про неё поют куплеты на каждом городском углу. Мало того, по Версалю ходит непристойный анекдот, в котором говорится, что графиня Дю Барри – лучший скороход Парижа. Она одним прыжком попала с Нового Моста[29] в «Трон[30]». По этим шуткам, вы Клотильда, можете понять, как двор относится к мнимой графине.

Я уверена, что останусь верным другом Его Величеству, а эта особа займёт надлежащее ей место в одном из парижских публичных домов…»

* * *

Положение мнимой графини Дю Барри упрочнялось с каждым днём. И когда придворный ювелир Анри Крейон преподнёс ей от имени короля в подарок бриллиантов на сто пятьдесят тысяч ливров, маркиза де Помпадур поняла, что сомнительная особа действительно обошла её в королевском алькове.

Но король не спешил с официальным представлением своей фаворитки в Версале. Он ждал, когда страсти поутихнут, наслаждаясь любовью молодой графини. Король отправился в путешествие по своим резиденциям, посетив Клюни, Фонтенбло, Мальмезон и Рамбуйе, не забыв предоставить отдельную карету госпоже Дю Барри, и приказав, переделать бывшие апартаменты маркизы Помпадур для новой фаворитки, соединив их со своими покоями во всех резиденциях.

Во время пребывания в Фонтенбло, где король по обыкновению предавался охоте, Мари-Жанна занимала уже переделанные для неё покои бывшей фаворитки и была окружена всяческим вниманием и заботой. Но, увы, она не могла появляться с королём на прогулках, сидеть с ним за одним столом и посещать дофина и принцесс. Таковое положение вещей весьма расстраивали Его Величество, но всё же он прислушался к совету барона Ла Шемэ: должно пройти время, покуда злые языки не натешатся пустой болтовнёй, да и маркиза Помпадур, как умная женщина, поймёт – она потерпела поражение.

Но Маркиза Помпадур не желала мириться с появлением новой фаворитки и решилась на отчаянный шаг: обратиться к своему бывшему любовнику графу де Лаваль, про которого ходили слухи, якобы он совершает чёрные мессы в своём замке в Сент-Оноре.

* * *

Маркиза Помпадур прекрасно знала о том, что граф де Лаваль не покидал своего замка вот уже несколько лет, превратив его в пристанище сатанистов. Но, следуя нормам приличия, она написала Кристиану письмо, кратко изложив суть своего визита:

«Кристиан!

Я понимаю, что вы вправе наградить меня презрением. Но умоляю, позвольте навестить вас в Сент-Оноре. Я крайне нуждаюсь в вашей помощи. Теперь я нахожусь в том положении, когда душа моя разрывается между Богом и Дьяволом… Я готова на всё ради любви короля, но, увы, он предпочёл мне извращённую куртизанку, некую мадам Дю Барри, которую за глаза называют Мессалиной. Я же отвергнута, что доставляет мне душевные и телесные страдания. Мне горько признаться: я люблю Людовика также как и в день нашей первой встречи, когда я была молода и беспечна».

Вскоре, маркиза получила лаконичный ответ:

«Я давно простил вас… Приезжайте в Сент-Оноре. Я позабочусь о мероприятии, дабы ваша соперница пала и впредь не доставляла беспокойства».

Маркиза направилась к графу де Лаваль. Граф расчувствовался, вновь воспламенившись чувствами к своей бывшей любовнице, ведь она была по-прежнему хороша и желанна.

Насладившись друг другом, маркиза и граф пребывали в сладостной истоме, лежа в постели.

– Какое мероприятие вы имели в виду, Кристиан? – спросила маркиза.

– Вы спрашиваете меня о том, о чём знаете сами. Я писал вам о Чёрной мессе. Вы готовы присутствовать на ней?

– Готова. Но я хочу не просто присутствовать, а принимать непосредственное активное участие.

– Тогда, моя дорогая, вам придётся обнажённой лежать на столе, выказав свои прелести всем на обозрение. И каждый мужчина, участвующий в мессе будет совокупляться с вами. Вас не пугает сие обстоятельство?

– Нисколько, Кристиан… Я хочу призвать тёмные силы, дабы они навлекли смерть на графиню Дю Барри! Я ненавижу её! Она отняла у меня всё: влияние, любовь короля! Я уничтожена! – маркиза разрыдалась.

– Всё изменится, дорогая, надо только верить в действо…

* * *

Отлученный от церкви священник, Луи Совитер, уже стоял пред «алтарем», длинным широким столом, застелённым чёрным шёлком. Посередине стола лежало распятие, когда в помещение вошли граф де Лаваль и маркиза Помпадур, облачённая в алый атласный плащ.

Женщина скинула плащ, оставшись обнажённой, и Луи Совитер оценил её прелести:

– Поверьте, мадам, перед такой грудью и бёдрами не устоит не то, что Дьявол, даже сам Господь!

Маркиза пропустила сей циничный комплемент мимо ушей, ей не терпелось занять надлежащее место на «алтаре». Присутствующие на мессе граф де Маршан, небезызвестная баронесса дю Плесси, графиня де Монтеспан и виконтесса де Танлан, окружили «алтарь».