Французская литературная сказка XVII – XVIII вв. - [39]

Мизинец с плачем точит о брусок…

Трепещет каждое сердечко:

Ах, только б подошло колечко!

Хотя б вот так, хотя б на волосок…

И первыми пришли на королевский вызов

Принцессы, дочери маркизов,

Чья кровь прозрачна, кость тонка,

А пальцы — толще перстенька.

Вослед ведут девиц бароны,

Князья и важные персоны,

Но сколько их ни шло без меры и конца,

Их вид не обманул кольца.

Тогда гризеток милых стайки

Защебетали у ворот.

Ну что ж? Признаюсь без утайки, —

Порой казалось, что кольцо вот-вот…

А все же пальчики — те толще, эти шире,

Оно отвергло всех; и скорбь настала в мире.

Вот наконец король готов

Принять кухарок и батрачек,

Пастушек, скотниц, нищих, прачек —

Ну, словом, мелочь всех сортов, —

Шеренгу армии крикливой

Охотниц за судьбой счастливой,

Корявых лап, горластых ртов,

Хоть ясно, что такому люду

Не более доступна честь

В колечко пальчиком пролезть,

Чем, скажем, сквозь иглу пройти верблюду.

Итак, дошли они до дна.

Осталась им теперь одна

Ослиной Шкуры грязная десница.

Но кто ж поверить мог тому,

Что в шкуре прячется царица?

Один лишь принц промолвил: «Почему?

Пусть и она…» И стали все смеяться,

Едва не вслух над бедным издеваться:

«Мартышки нам на троне — ни к чему!»

Но в дивный миг, когда из-под ослиной кожи

Явился кулачок, на лилию похожий —

Да, да, на лилию в лучах зари! —

Когда колечко роковое

Обвило палец как живое,

Все ахнули: что там ни говори,

Весь двор от верха и до низа

Никак не ожидал сюрприза.

«Скорее к королю!» — раздался общий шум.

Но, — заявила с гордостью девица, —

Она не может королю явиться,

Пока ей не дадут переменить костюм!

И то сказать — покрой ее одежды

Мог вызвать шутки встречного невежды.

А час спустя, когда вдоль шумных зал

Она прошла своей походкой плавной,

Завистник бы и тот сказал,

Что роскоши одежд не видывали равной,

Что с теплым золотом кудрей

Соперничать не может блеск невзрачный

Рубинов, перлов, янтарей;

Что от дверей и до дверей

Пронзает встречных синий и прозрачный

Живой огонь ее огромных глаз;

Что талия ее стройней любой былинки;

Что чудо — каждый шаг, и каждый взор — алмаз,

Как будто на пленительной картинке;

Что дама каждая, будь трижды хороша,

Пред ней не стоит ни гроша.

Шумит веселый двор. Оркестры, угощенье…

Король себя не помнит — рад

Такой невестке, лучшей из наград,

И королева в восхищенье.

Молчит ликующий жених,

Мечтая в пламенном смущенье,

Чтоб их оставили совсем одних.

Все меры приняты ускорить срок желанный:

Король сзывает всех властителей земли,

Покинув подданных, на праздник долгожданный

Толпами шумными стремятся короли.

Одни приехали с роскошного Востока,

На спинах сморщенных слонов,

А с ними рядом видит око

Спаленных дочерна жестоко

Горячей Африки сынов…

Идут лесами, странствуют полями,

И гордый замок — полон королями.

Но ни князья, ни короли

С такою пышностью не шли,

Как тот, чья дочь была невеста.

Он поборол былую страсть,

Со временем обрел над буйным чувством власть,

Признал, что здесь ему не место,

И пламя погасил, пылавшее в крови.

Оно померкло, укротилось

И постепенно превратилось

В спокойное тепло родительской любви.

Едва войдя: «Господь, благослови

Тот день, когда тебя я вижу снова,

Дитя бесценное! Так ты жива, здорова?» —

Воскликнул он и обнял дочь,

Не в силах слез блаженных превозмочь.

Жених в восторге млел: какой удачный случай,

Что тестем у него — властитель столь могучий.

Внезапный гром… Царица фей,

Несчастий прошлого свидетель,

Нисходит крестницы своей

Навек прославить добродетель…

Ну что же? Сказку можно пояснить:

Полезно детям знать, в завет и назиданье,

Что лучше вынести ужасное страданье,

Чем долгу чести изменить;

Что к добронравию иных даров не надо:

Наступит славный день, и явится награда;

Что трудно удержать поток живых страстей

Плотиной слабою рассудка;

Что для влюбленного неистовых затей

Богатство — прах и жертва — шутка;

Что коркой хлеба и водой

Способна юность утолиться,

В то время как у ней хранится

Наряд в шкатулке золотой;

Что стали бы искать мы женщины напрасно,

Не убежденной: ах, мол, я прекрасна!

Из них любая думает, скорей:

Найдись у граций древней сказки

Ее головка, губки, глазки,

Уж яблочко б досталось ей![71]

Хоть в сказке мудрецы искать неправды станут,

А все ж, пока живут мамаши да сынки,

Да бабушки, да внучки, да внучки, —

Ее рассказывать не перестанут.

Синяя борода [72]

Жил когда-то человек, у которого были прекрасные дома и в городе и в деревне, золотая и серебряная посуда, кресла, украшенные шитьем, и золоченые кареты.[73] Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она придавала ему такой уродливый и страшный вид, что не было ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его.

У одной из соседок, дамы знатной, были две дочери дивной красоты. Он попросил выдать замуж за него одну из них и предоставил матери выбрать ту, которую она согласится за него отдать. Обе не хотели идти за него и отказывались от него одна в пользу другой, не в силах избрать мужем человека, у которого борода — синяя. Внушало им отвращение и то, что этот человек уже несколько раз был женат, а никто не знал, что сталось с его женами.

Чтобы завязать более близкое знакомство, Синяя Борода пригласил их вместе с матерью и тремя или четырьмя лучшими подругами, а также несколькими молодыми людьми, их соседями, в один из своих загородных домов, где гости пробыли целую неделю. Все время было занято прогулками, поездками на охоту и на рыбную ловлю, танцами, пиршествами, завтраками и ужинами; никто не думал спать, и каждую ночь напролет гости изощрялись во всевозможных шутках, — словом, все устроилось так хорошо, что младшей дочери стало казаться, будто у хозяина дома борода уже совсем не такая синяя и сам он — человек весьма порядочный. Как только вернулись в город, свадьба была решена.