Французская литературная сказка XVII – XVIII вв. - [11]

Хваля их белизну и нежность кожи, —

А там, глядишь, и пылко целовать.

Так незаметно время пролетало,

И вдруг — как бы нежданно — ночь настала.[22]

Аржи в его объятьях очутилась.

И в этот самый вожделенный миг

Вдруг чудо превращенья совершилось

И пред Аржи ее Атис возник!

Она сим чудом бурно восхитилась:

Манто ее от многих мук спасла —

Теперь имело смысл обманывать посла!

Та ночь прошла, как несколько мгновений…

За ней — еще… Так длилось долгий срок.

Чем пламеннее страсть — тем откровенней;

Ее не видеть и слепой не мог.

Но ведь влюбленным не до ухищрений,

Им мысль об осторожности не впрок!

Тем временем Ансельм свои дела

Закончил наконец, и столь успешно,

Что папа щедро наградил посла,

И тот домой отправился поспешно.

Там управляющий Ансельму доложил,

Что он шпионами хозяйку окружил,

Что опросил соседей — всю округу —

И нет причин подозревать супругу.

И все же недоверчивый супруг

Сам стал допрашивать и горничных, и слуг.

Но все молчали и хранили тайну.

Однако же считают не случайно,

Что в женский спор встревает черт всегда.

И вот пришла негаданно беда:

Меж нянькой и Аржи случилась ссора.

Кормилица сочла задетой честь

И на жестокую решилась месть:

Хоть знала, что лишится места скоро,

Измену выдала послу. Не хватит слов,

Чтоб описать, какая овладела

Им ярость. Накаленный до предела,

Ревнивец был на все, на все готов.

Он одного из слуг послал к жене в именье

С письмом, что дома он уже, но нездоров,

И ждет жену назад, под мужний кров,

Чтоб вновь ее обнять, — в великом нетерпенье.

Аржи не появилась. И тогда

Он вновь послал слугу с решительным приказом

Коварную убить, прогнав из дома всех,

Кто помогал ей скрыть ее ужасный грех.

Желал он кровью смыть пятно позора разом,

С изменницей-женой покончив навсегда.

Ансельм слуге сказал: даю тебе клинок,

Чтоб заколоть ее. Она — исчадье ада!

Вот золото, возьми. Тут первая награда.

Иначе страшный грех я покарать не мог.

Потом — беги! И знай, коль ты исполнишь свято,

Что я велю, — потом щедрее будет плата.

Но знала обо всем жена,

Собачкой предупреждена.

Как об опасности людей предупреждают

Собачки? Теребят, скулят, рычат и лают

И тянут за собой из дома то и дело.

Но Фавори еще и говорить умела

И на ушко Аржи шепнула: — Вам помочь

Могу я, но сейчас — скорей отсюда прочь!

Вас от жестокого убийцы я укрою.

Не бойтесь ничего и следуйте за мною.

Они пустились в путь. И там, в густом лесу,

Убийца их догнал и молвил: — Я несу

Приказ судьи. Увы! Супруг ваш повелел

Немедля вас убить! — Но тут он обомлел:

Вдруг в облаке густом жена судьи пропала!

Туман рассеялся — Аржи как не бывало.

Слуга к хозяину вернулся, изумлен.

Тот в ярости вскричал: — Тебе приснился сон!

И сам отправился узнать, что там случилось.

Приехав, видит он, что чудо совершилось:

На месте, где вчера пестрел цветами луг,

Невиданной красы дворец[23] воздвигся вдруг.

Весь в золоте, в резьбе, повсюду украшенья,

Вокруг дворца, в саду — роскошные растенья,

Благоуханные и яркие цветы…

Он в жизни не видал подобной красоты.

Ворота — настежь. Он, робея, во дворец

Вступил. Безлюдно… Где владелец и творец?

Все анфилады пышные открыты,

И — никого! Ни короля, ни свиты…

В конце концов, устав от долгого похода,

Он встретил мавра — карлика, урода.

Тот был тщедушен, зол на вид и хил.[24]

Ансельм любезно с ним заговорил,

Сочтя, что тот — уборщик помещений:

— Милейший, кто хозяин сих владений?

— Я! — был ответ. Судья наш, потрясенный,

Испуганный, коленопреклоненный,

Взмолился о пощаде. Видит бог,

Такого он предполагать не мог!

Вскричал он: — О великий государь!

Молю простить меня! Такого чуда,

Как дивный ваш дворец, еще покуда

Никто не видел — ни теперь, ни встарь!

Он — обиталище богов, а не людей.

Вы, государь, волшебник, чародей.

— Ты получить его хотел бы в дар?

(Ансельма тут чуть не хватил удар.)

Да, да, тебе его я подарю.

И это я без шуток говорю.

Но при условии, что ты два полных дня

Пажом прослужишь у меня.

Ты понял ли, что это означает?

Какую паж работу выполняет?

Кто виночерпием Юпитеру служил,

Ты помнишь?

Ансельм

Ганимед?[25]

Мавр

Что ж, верно, — не забыл.

Он самый. Так представь, что Ганимед ты тоже.

Хоть, право, красотой вы очень мало схожи!

Ансельм

О государь, не смейтесь надо мной!

Мой чин, и титулы, и даже возраст мой…

Мавр

Но я и не смеюсь!

Ансельм

О сир!

Мавр

Я жду ответа.

Дворца не хочешь ты? И ведь всего за это!..

Что может сделать страсть к подаркам! Наш судья

Вздохнул и прошептал: — О сир, согласен я! —

И тут же он преобразился:

В обличье пажеском явился.

На нем теперь берет, штанишки-буфф, камзол,

Который бы ему, быть может, и пошел,

Когда б не борода — она при нем осталась.

Немножечко смешно, но, право, это малость!

В таком вот виде он ходил за Мавром следом.

Но был еще далек конец судейским бедам.

Манто так сделала, что этот диалог

Весь слышала Аржи, укрывшись в уголок.

И вот в недобрый час вдруг на пороге зала

Перед судьей-пажом его жена предстала.

— Ужели это вы, Ансельм? — она вскричала. —

Не верю я глазам! И что за маскарад? —

(Несчастный в тот момент и жизни был не рад.)

Аржи сказала: — Как! почтенный мой супруг,

Посланник и судья, так вырядился вдруг.

Какой урок жене! Где ваша добродетель?

Вы — Ганимед! О, стыд! Ведь вы же, бог свидетель,

Казнить хотели ту, что изменила вам!