Французова бухта - [56]

— Я полагаю, что да, — ответила Дона. — Но с вашим появлением, мне кажется, она вернулась ко мне с новой силой.

— Искренне жаль, если это так, — серьезно проговорил он. — Мне не хотелось бы отягощать свою совесть. Мой юнга тоже иногда страдает лихорадкой, но морской воздух творит с ним чудеса. Вам не мешало бы почаще дышать морским воздухом. — Отвесив глубокий поклон, он сунул драгоценности в карман и повернулся к гостям.

— Лорд Годолфин, если не ошибаюсь? — обратился он к его сиятельству. — В нашу последнюю встречу я, помнится, избавил вас от парика. Я держал пари, что сниму его с вас. Однако на сей раз, боюсь, буду вынужден позаимствовать у вас что-нибудь посущественнее. — Кончиком шпаги он молниеносно срезал с груди Годолфина ленту, на которой висел золотой орден со звездой. — Теперь ваше оружие. Весьма сожалею, но не могу вам его оставить. — Одно движение — и ножны Годолфина грохнулись на пол. Француз поклонился и учтиво обратился к Филиппу Рэшли:

— Добрый вечер, сэр. Сегодня вы выглядите менее разгоряченным, чем в прошлый раз. Да! Должен поблагодарить вас за подарок — за «Мерри Форчун». Превосходное судно! Держу пари, вы бы не узнали его сейчас. Там, на моей стороне пролива, его переоснастили и покрыли новым слоем краски. Не откажите, сэр, вашу шпагу. И что там у вас в карманах?

На лбу Рэшли вздулись вены, дыхание участилось.

— Подожди, ты за все заплатишь, будь ты проклят, — прошипел он.

— Возможно, — беспечно отозвался Француз. — Только сейчас платите вы. — И он опустил соверены, переданные ему Рэшли, в мешочек, висевший у него на запястье.

Француз медленно обходил стол, и гости по очереди расставались со своими запонками, кольцами, перстнями, булавками для галстуков, содержимым карманов. Тихо насвистывая, он то и дело наклонялся к вазе с фруктами и отщипывал по ягодке от виноградной кисти. В ожидании, пока тучный гость из Бодмина освободит себя от множества колец, унизывавших его скрюченные от подагры пальцы, Француз присел на край стола, прямо среди серебра и фарфора, и налил себе в бокал вина из графина.

— Хороший у вас погреб, сэр Гарри. Но я бы посоветовал вам выдержать это вино еще с годик. Оно как раз того сорта, что от времени становится крепче и ароматнее. В моем доме, в Бретани, хранилось с полдюжины бутылок этого вина, но я, к сожалению, опустошил их слишком быстро.

— Гром и молния! — брызгая слюной, сорвался Гарри. — Какого черта…

— Не беспокойтесь, — унял его Француз. — Я мог бы раздобыть ключи от вашего погреба у Уильяма, но я не хочу лишать вас удовольствия. — Он почесал ухо. Внезапно его взгляд упал на кольцо, красовавшееся на пальце Гарри.

— Замечательный изумруд, — как бы между прочим проронил он. Гарри сорвал кольцо с пальца и швырнул его прямо в лицо Французу, тот ловко поймал его на лету и поднес к свету.

— Ни единой царапины — это редкость для изумруда. Я и так уже довольно обобрал вас. — Поклонившись, Француз отдал кольцо мужу Доны.

— А теперь, джентльмены, у меня к вам последняя просьба. Возможно, она слегка грубовата, но в силу сложившихся обстоятельств — просто необходима. Видите ли, я хочу вернуться к себе на корабль. Но если я позволю вам соединиться с вашими молодцами — теми, что в лесу, то вы откроете на меня охоту и, боюсь, помешаете моим планам. Короче, прошу вас снять с себя штаны и передать их моим людям, находящимся здесь. То же относится к чулкам и туфлям.

Мужчины в ярости уставились на него.

— Только не это, ради всего святого! — вскричал Эстик. — Мало, что ли, вы уже потешились над нами?

— Искренне сожалею, — сверкнул улыбкой Француз, — но вынужден настаивать. Что вас смущает? Ночь теплая, середина лета. Леди Сент-Коламб, вы не откажетесь пройти в гостиную? Эти джентльмены не решаются раздеться при вас публично, хотя, вероятно, они были бы не прочь сделать это наедине с вами.

И он придержал дверь, давая Доне пройти, затем повернулся к гостям:

— Даю вам пять минут, но не больше. Пьер Бланк, Жюль, Люк, Уильям — присмотрите за джентльменами, пока они будут разоблачаться. А мы с ее светлостью обсудим происшествия сегодняшнего дня.

Вслед за Доной он прошел в гостиную и закрыл за собой дверь.

— Ты была неотразима, — воскликнул он, — когда с гордой улыбкой стояла во главе стола. Смогу ли и я отплатить тебе, мой юнга? — отбросив шпагу и засмеявшись, он открыл ей объятия, и Дона бросилась в них.

— Отчего ты такой безрассудный? Как ты мог решиться на это, зная, что леса наводнены вооруженными людьми?

— Видишь ли, во всех моих начинаниях самое рискованное предприятие всегда оказывалось наиболее успешным. Кроме того, вот уже почти двадцать четыре часа, как я не целовал тебя. — Склонившись, он поцеловал ее.

— Что ты подумал, — прошептала Дона, — когда я не пришла к завтраку?

— У меня не было времени на раздумья. На заре меня разбудил Пьер Бланк и сообщил, что «La Mouette» села на мель и ее заливает водой. Можешь себе представить, что это был за дьявольский труд, когда мы ее чинили. А потом появился Уильям и сообщил о тебе.

— Но тогда ты еще не подозревал о том, что должно было произойти этой ночью?

— Нет, но у меня возникло дурное предчувствие. Мой матрос заметил на отмели вооруженного человека, затем на холме, у противоположного берега появился еще один. Мы знали, что бросаем вызов. Но им не удалось обнаружить «La Mouette». Они сторожили лес и реку, но не заглядывали в бухту.