Француженки не терпят конкурентов - [114]

Все в лаборатории замерли.

На лице стажера отразился ужас. Бывалые повара вроде Оливера и Грегори мечтательно взглянули на ближайшие к ним контейнеры с браком.

Филипп поднял кусок пирожного и задумчиво взвесил его на руке.

– Магали, на этой кухне трудятся профессионалы.

Магали запустила в него следующий снаряд. И все из-за того, что он вновь решил высокомерно напомнить ей, сколь велико значение профессиональной кухни. Он ловко уклонился от летящей ему в нос ракушки, и она долетела до следующего стола и спикировала на грудь Грегори.

Филипп ответным огнем попал ей в подбородок. Снежок ударил бы больно, но миндальные творения Филиппа имели вес пера, поэтому снаряд просто отскочил от нее, оставив на лице несколько липких крошек.

Оливер сломался первым – зачерпнув миндального брака, он попал Грегори по щеке. Тот дернулся и оглянулся. Давясь от смеха, Оливер пытался делать вид, что в Грегори попала Магали.

– Ты подаешь ужасный пример, – возопил Филипп, телом заслоняя готовящиеся пирожные и втянув голову в плечи.

Других желающих принять участие в битве не оказалось.

– Bon, bon, bon, зa suffit![147] – воскликнул Филипп, увидев, как Оливер взял в руки коробку с разломанными пирожными, а Магали сердито скривилась, хотя оглушительная громкость последнего распоряжения невольно впечатлила ее.

При желании его голос действительно мог заполнить собой любую кухню, а властная длань – подавить народные массы мятежников, вооруженных ножами, кипящей карамелью и драгоценными сладкими изысками. Все замерли. Оливер, нырнувший под стол, чтобы уклониться от ответного залпа Грегори, сделал раскаивающееся лицо. Грегори метнул последний снаряд, угодив Оливеру в щеку, и быстро опустил руки, придав себе невинный вид.

– Я буду недоволен, если в кухне останется хоть крошка этой баталии, – предупредил всех Филипп.

Ему не было нужды повышать голос – оглушительное эхо последнего распоряжения еще отражалось от кастрюли с карамелью.

– Магали.

Он повернулся к ней, и в кухне воцарилась мертвая тишина.

– Не возражаешь, если мы перенесем физическую расправу в мой кабинет? – предложил он одними губами, чтоб их не слышали.

И почти насильно повел ее в кабинет. Выражая протест, Магали лишь яростно стучала по полу каблуками.

– Я хочу, чтобы ты перестал самовластно вмешиваться в мою жизнь, и хочу, чтобы ты оставил мою дверь в покое. Это мой дом. Мой. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

– Отличная мысль, Магали. Я просто сделал его более надежным.

– Таким надежным, что я даже не могу попасть в него! – распаляясь, вскричала она.

Даже самой себе она стала казаться несколько истеричной. Хотя терпеть не могла истерик.

– Il y a quelque diablerie lа-dessous![148]

Филипп взял с письменного стола мобильный телефон, нашел нужный номер и набрал его. Судя по тому, как сжались его челюсти, она поняла, что ему придется просто воспользоваться голосовой почтой.

– Фрэнк, это Филипп Лионне. Перезвони немедленно. Срочно.

Явно огорченный, он отбросил телефон.

– Неужели это и правда так сильно ранило тебя?

– А неужели не видно? – с вызовом снова вскричала она.

Видимых ран она, конечно, не получила. Ей удалось вернуть себе самоуверенность. Она порывисто обхватила себя руками, пытаясь говорить с еще большим апломбом.

– Ты не имел на это никакого права. Это мой дом. Моя квартира.

– Магали, пойми, я лишь беспокоился о твоей безопасности, а Фрэнк… я даже не знал, что он заходил сегодня. Я заказал ему работу еще две недели тому назад. И он должен был сказать тебе, что собирается делать, и уж ни в коем случае ты не должна была оказаться в таком положении, что не смогла открыть собственную квартиру. Да, кстати, возьми мои ключи, если хочешь, и побудь у меня, пока я не разберусь с ним. Или подожди здесь, перекуси макарунами, а когда я освобожусь, вместе пойдем домой. Это же не конец света, Магали.

– Что ты можешь знать о конце света? – запальчиво бросила она. – Месье Шестое поколение Парижа. Ты когда-нибудь жил без света в своем мире?

Он смотрел на нее во все глаза, словно видя, как пламенное сияние ее души, прорываясь сквозь все возведенные ею заслоны, превращает их в прозрачные газовые покрывала.

– Нет. Прости, Магали. Я сделал это лишь потому, что знал, что ты даже не думаешь о своей защите, и это сводило меня с ума. Я мог бы заказать новый замок Фрэнку уже давно, но поскольку сам часто бывал у тебя или мы ходили ко мне, то дело не казалось мне столь уж срочным. И все-таки кто-то мог забраться к тебе даже днем!

Она сжала зубы. Изо всех сил она пыталась оставаться уверенной и спокойной.

– Это мой дом, – очень тихо произнесла она, опасаясь, что если повысит голос, то он сорвется. – Ты не имеешь никакого права отнимать его у меня. Никто не имеет.

– Я ничего не хотел отнимать и…

Мобильник Филиппа завибрировал. Он быстро схватил его.

– Да, Фрэнк. Где ключи?

Немного послушав, он отсоединился.

– Он сказал, что передал два ключа твоей тетушке Женевьеве, а она положила их под какой-то ковшик на кухне, сказав, что туда ты заглянешь в первую очередь.

Магали сделала движение убежать, боясь, что может выпалить что-то такое, о чем потом пожалеет.