Француженки не крадут шоколад - [91]

– Да, – прошептала Кэйд.

– Все, все? – уточнил чарующий голос.

– Да.

Глава 28

– Только не говори мне, что потащишься туда на поезде, чтобы сыграть роль ее жиголо на одну ночь, – заявила Шанталь.

Сильван пристально посмотрел на подругу. Как обычно, Шанталь выглядела очаровательно и утонченно. Слишком утонченно, чтобы осуждающе назвать его жиголо, но они дружили так давно, что она прямо высказывала свои мысли, если считала, что их следует высказать.

– Не думаю, что в данном случае я воспользовался бы подобным определением.

Они зашли пообедать в одно из своих любимых местечек, вьетнамский ресторанчик, принадлежавший к роду тех заведений, что обнаруживаются по слухам, или скорее, благодаря усердной любознательности к ни на что не похожим – как снаружи, так и внутри – заведениям: бордовый бархат под тусклым освещением. В данном случае как раз Сильван проявил усердную любознательность, когда впервые увидел открывшийся новый ресторанчик, и благодаря их с Шанталь отзывам теперь он пользовался популярностью.

Одна из совладелиц молча поставила перед ними саке, за счет заведения, как делала уже много лет. В этих маленьких фарфоровых чашечках в легком искажении рисовой водки просматривались крошечные и искушающе развратные порнографические картинки. Учитывалась также гендерная специфика; Шанталь любовалась мужской порнографией.

– Сильван, неужели ты не понимаешь, что в очередной раз наступаешь на те же грабли? Мне казалось, ты научился распознавать красоток, готовых использовать тебя и разбить тебе сердце.

Она затронула болезненную для него тему.

– Полагаешь, что Кэйд использует меня?

Ему вспомнилась прошлая ночь, ее доносящееся из телефона дыхание, становившееся все более жарким и страстным по мере того, как они оба распалялись от затеянной ими игры. Вспомнилось, как напряженно Кэйд удерживала его взгляд, говоря: «Я вернусь».

– Absolument[169], – безапелляционно бросила Шанталь.

– Так ты думаешь, что она вообще не влюблена в меня?

И почему только люди, знавшие вас со школы, не способны признать, что вы давно выросли и заслуживаете хотя бы уважения?

– Разумеется, я думаю, что она влюбилась в тебя, – возразила Шанталь, неожиданно покраснев. – Да и кто бы не влюбился?

– Что-о?

– Но ведь можно же любить человека и одновременно использовать его.

– Тебе лучше знать, – сухо произнес Сильван.

Красотка Шанталь имела богатую историю манипулирования разными мерзавцами, но потом ей удалось изменить ситуацию, и она сама стала использовать мужчин, что значительно повысило ее самооценку. Шанталь была одной из тех подружек, о которых Сильван грезил в школьные годы и кого он успешно соблазнил однажды с помощью шоколада, когда ему исполнилось шестнадцать лет, а ей восемнадцать.

На следующее утро она заявила, что это была необходимая, но единственная дань их дружбе, исключительный выплеск, скажем так, добрых и снисходительных чувств. Тогда, сходя по ней с ума, Сильван простил ее снисходительность – обиженный, но все равно безумно влюбленный, а Шанталь отправилась к одному из тех коварных мерзавцев, с которыми так любила встречаться в те времена.

Шанталь обиженно вздернула плечи.

– Ты же понимаешь, Сильван, я стала уже… почти на десять лет старше.

Он успел стать старше на четырнадцать лет, но время для Шанталь, упорно не желавшей становиться тридцатилетней, текло по своим законам. Она коснулась пальчиками его руки.

– А ты не думаешь, что я способна оценить твои достоинства?

Шанталь вечно изображала себя с ним собакой на сене, когда речь заходила о женщинах, с которыми он встречался. Если у Сильвана не было любовницы, она оставалась надежной и доброй подругой, но едва кто-то появлялся на его горизонте, Шанталь неизменно стремилась вернуть его в лоно чистой дружбы. Она нуждалась в общении с надежным хорошим мужчиной, но не понимала, как можно связать себя обязательствами с кем-то одним. В школьные годы в семье Шанталь царила очень нервная атмосфера. Сильван сохранил эту дружескую привязанность, принимая Шанталь такой, какая есть, и поэтому мог терпеть ее выходки. Но всему есть предел.

– Хотя она знает, чего хочет, – внезапно признал он.

– Что? – Шанталь насторожилась.

– Вы с ней поняли бы друг друга. Вероятно, она хочет использовать меня, но выбрала-то она именно меня. Понимаешь?

И он хотел поймать ее в свои сети и использовать. Использовать постоянно, везде и во всем. Но ему также хотелось радовать ее. Защищать ее своим телом от холодного ветра. Усаживать ее на стол в лаборатории и согревать, отпаивая горячим шоколадом.

– Кэйд изначально хотелось меня или моего шоколада, и она добивалась этого, ни разу даже не задумавшись, что ей нужен кто-то другой.

– А как насчет Доминика Ришара? – усмехнулась Шанталь. – Она сама говорила мне, что Доминик Ришар нравится ей больше.

– Кэйд солгала. Она находчивая лгунья.

Очень эротичная лгунья, вот она какая. И от этого ему ужасно захотелось уличить ее… м-м-м, скажем, прижать ее к мокрой стене в своем душе – этот способ они еще не опробовали – и заставить признаться во всех хитроумных выдумках.

– Как ты можешь быть столь уверенным?

– Да, я убежден, что Кэйд солгала насчет Доминика Ришара. Но уверен ли я, что мое сердце не будет разбито, уверен, что все закончится хорошо? Нет, я бы оценил такую вероятность примерно как один шанс из ста.