Француженки не играют по правилам - [20]

Саммер понимающе кивнула:

– С такими… гостями, как я, например.

Это несколько удивило его. У него промелькнула мысль, что она хорошо знает, как в отеле должны с ней обращаться, и поэтому не знал, что ответить. Он выдохнул:

– Они слишком… эмоциональны.

Она подняла брови:

– Похоже, со мной он прекрасно контролирует свои эмоции.

Они переполняли его, словно их удерживала дамба, и Саммер пока не знала, как он не дает этой дамбе прорваться. Она легко вздохнула, задумавшись о том, что будет, когда дамба прорвется и весь поток хлынет на нее. Да, но не испортит ли это ей жизнь так, что она не сможет вернуться к прежней? У нее и вправду какое-то хреновое влечение к мужчинам.

– Да уж… Люк контролирует себя, – согласился Ален. – Весьма контролирует.

– Конечно, кроме тех случаев, когда тащит незнакомок в лифт, – задумчиво произнесла Саммер.

Ален сжал губы. Очевидно, за лифт он винит ее.

– На протяжении всей моей карьеры я обязан был справляться со всеми главными поварами. Я всегда обучал их контролировать себя. Но вне этого контроля Люк не может сильно отличаться от других. Он слишком живет эмоциями. И они у него… гораздо сильнее, чем наши. Более пылкие. Более мощные.

Глубоко внутри ее возникло неуместное желание, даже голод.

– Конечно. – Она слегка улыбнулась. – Но разве это не присуще великим людям? – Конечно, у него эмоции сильнее, чем у нее. Да, она дочь великого человека, но что в ней есть кроме этого?

– Для отеля было бы настоящей катастрофой, если бы ему пришлось уйти, – отметил Ален.

Саммер засунула кончики пальцев в прорези в джинсах.

– Я сожалею. Вы намекаете, что я должна извиниться перед ним за то, что предложила ему яхту? – Я же предложила ему себя! – Чтобы не задевать его нежные чувства?

– Яхту?

Неужели Люк не проболтался?

– Мадемуазель Кори… яхту? Но он нужен нам здесь, в Париже! Он не только один из величайших в мире шеф-кондитеров, но у него настоящий талант привлекать к себе внимание. Камеры любят его, со всей его сдержанной, чистой страстью. Он бесценен для этого отеля. Что вы пытаетесь сделать? Увести его подальше от вашего собственного отеля?

Саммер довольно долго молчала. Затем промычала:

– Очевидно, это было бы ужасно. Не знаю, о чем я только думала. Я извинюсь.

В конце концов, это же очевидно – если женщина предлагает красивому, исключительному мужчине яхту, чтобы убежать с ним, а он оставляет ее одну на чертовой кровати и уходит, то извиняться полагается ей.

Не успела Саммер войти в кухню, как улыбка исчезла с ее лица. Сотни беспорядочно копошащихся людей, бурлящий хаос, пузырящаяся лава, внезапно вырастающие гейзеры, крики «Chaud, chaud, chaud!»[46], – и тогда кто-нибудь отпрыгивает и прижимается к высокому рабочему столу.

Ух ты, быть здесь – намного лучше, чем сидеть в элегантном номере и томиться в одиночестве. Или блуждать по гулким просторам Лувра и заставлять себя смотреть на произведения искусства, пока не выгонят охранники, когда будут закрывать музей. И тогда придется красться назад, в школу-интернат. Как часто она все это проделывала, когда жила в Париже!

Саммер как завороженная шагнула вперед. Лязгал металл. Фигуры в белом огибали друг друга, лавируя между открытым огнем и кипящими жидкостями так, будто только этим и занимались вечность. Столы и газовые плиты из сверкающей нержавейки тянулись во всех направлениях. Черные демоны вбегали и выбегали – и Саммер не сразу поняла, что это официанты в смокингах, несущие огромные подносы.

Она прошла дальше и уставилась на туши, которые рубили большими мясницкими ножами, на вывернутые внутренности, на кровь, кипевшую на слабом огне. Острые лезвия летали над корнеплодами и другими дарами природы, названий которых она не знала. Нечеткие белые фигуры изредка поглядывали на нее, кристаллизуясь в поваров, которым было интересно, что она делает в таком аду.

– Могу я вам помочь? – спросил кто-то, когда она чуть не врезалась в него, когда заворачивала за угол. Быстрая рука коснулась плеча Саммер, чтобы поддержать ее, и затем вежливо ретировалась.

Она взглянула на ленивую улыбку солнечно-золотого героя, похожего на Ахилла, который случайно оказался здесь, – а может быть, это был заблудший серфингист, который должен был ждать волну на каком-нибудь гавайском пляже. Он был в белой куртке шеф-повара, как и большинство работающих здесь, но с непокрытой головой – ни колпака, ни берета.

– Нет, я просто смотрю. Я Саммер Кори.

– Merde. Этого-то я и боялся. Думаю, это значит, что вы ищете его. – «Серфингист» отошел на шаг, и стал виден Люк Леруа.

Люк был полностью поглощен своим занятием и даже не взглянул на Саммер. Его черные влажные волосы прилипли к вискам. Саммер сосредоточила свое внимание на нем, и в хаосе вокруг нее начал возникать порядок. Азарт опасного и прекрасного творчества, полностью управляемого черноволосым смуглым мужчиной в центре. Великолепный сложный танец, в котором каждый знал свою роль, и звучали не душераздирающие вопли, а спокойные решительные предупреждения, когда огромный кипящий котел переносили с плиты туда, где нужно было его содержимое.

Люк работал над чем-то красивым. Она, видно, внезапно спятила, потому что у нее возникло непреодолимое желание, чтобы он пренебрег этим «чем-то» ради нее.