Француз - [47]
Софья и Маньяр переглянулись и, конечно, сразу решили, что она — русская, а он — немой. И когда в эту минуту один из казаков окликнул их словами:
— Откуда вы? Издалеча?
Софья отвечала смело:
— Из-под Москвы бежали. Вот от этих самых! — показала она на окна. — А у вас, видно, их много тут? — спросила она.
— Страсть что наловили! Всякий день ловим. Просто руками берем; прежде их решетили из ружей. И страсть что набили.
— Целое кладбище развели в поле, хоть и валим по четверке, по пятерке в одну яму, — прибавил другой казак.
Теперь ужас охватил Софью. Маньяр тоже понял, в чем дело, хотя слов и не понимал.
— Когда же этих будете расстреливать? — спросила Софья совершенно дрожащим голосом.
— Эфтих не будем, уж очень надоело! Да и барин ждет приказа больше французов не херить, а собирать и в города отправлять. По соседству в усадьбе уже три дня такой указ пришел от начальства. Барин ждет не ноне завтра и себе такого же указа. И пора бы!
— Да, пора бы! — прибавил другой казак. — Ужасти как опротивело. Все-таки люди-человеки!
Софья и Маньяр двинулись далее, и она шепотом объяснила все, что узнала.
— Все-таки безопаснее, — прибавила она, — сегодня сказаться мне русской, а тебе немым, а придет этот указ, тогда мы скажем и правду. Только мне зазорно будет. Да там увидим!
Разумеется, в усадьбе приняли беглецов из Москвы ласково, узнав, что немой — купеческий приказчик, а красивая женщина — его жена.
Разумеется, господа не пустили их к себе, а приказали им отвести горницу во флигеле, кормить и поить. И все обошлось просто…
На третий день действительно помещик объяснил мужикам и казакам, что получил из уездного города приказ не дозволять расстреливание французов, а партиями под конвоем направлять в города. И все в усадьбе — и господа, и дворня, и мужики — были рады. Ежедневные убийства безоружных людей, замерзлых и голодных, стали наконец им омерзительны.
Маньяр и Софья по доброте помещика прожили две недели во флигеле. Их никто не беспокоил, никто не расспрашивал, как если бы они и не существовали, а между тем их сытно кормили и даже однажды прислали спросить, не нужно ли денег или одежды.
На Маньяре была целая крупная сумма денег. После двух недель пребывания у гостеприимных помещиков они решили купить тележку, пару лошадей и двинуться в далекий путь — по крайней мере, тысячу верст только до иноземной границы. Но помещик, ради шутки взяв с них десять рублей за пару лошадей, дал даром хорошую тележку с верхом вроде кибитки. Он пожелал заглазно счастливого пути немому приказчику с женой, якобы едущим в Смоленск к родным. Но когда счастливые Софья и Маньяр садились в тележку, чтобы съезжать со двора, к ним прямо из усадьбы явился кто-то одетый не по-крестьянски, а по-господски… Лицо его было им знакомо.
— Dites donc…[62] Mademoiselle et Monsieur le muet! — вскрикнул он весело. — Надо вам меня поблагодарить.
Маньяр ахнул. Это был бретонец Colin.
Оказалось, что он попался в руки казаков, но не был расстрелян благодаря помещику и поступил учителем и гувернером к его детям.
Он видел Маньяра и Софью, когда они явились в усадьбу, но не хотел их пугать и тревожить мыслью, что они в его власти. Помещику он сказал всю правду, и вследствие этого последовало ласковое с ними обращение.
Разумеется, Софья и Маньяр горячо поблагодарили Колена…
— А вы что же намерены делать? — спросил капитан.
— Я… я остаюсь в России! — лукаво усмехнулся бретонец.
Простившись с отъезжающими, он долго стоял и глядел им вслед, а потом глубоко вздохнул.
XXXII
Верстах в пятнадцати от Малого Ярославца на крутом холме высились хоромы, окруженные садом, а невдалеке по скату рассыпались избы мужиков. В противоположной стороне, недалеко от барского дома, виднелась новая, недавно построенная церковь.
Эта богатая усадьба была родовой вотчиной Глебовых и называлась Сергеево. Здесь всегда Глебов с семьей проводил лето, и сюда же теперь вся семья перебралась. Впрочем, все жили тут настороже. Пока место это было безопасное, но все-таки недостаточно далеко: всего за сто верст от Москвы.
Сначала ходили упорные слухи, что французская армия будет зимовать в Москве, и за целую зиму, конечно, француз мог бы и добраться до Сергеева. Мародеры и грабители могли легко появиться здесь, так как в армии неприятеля замечалось теперь все более своеволия и распущенности. Затем прошел слух, что Наполеон покинет Москву и отправится обратно в Польшу. Наконец стал ходить слух, что неприятельская армия, покинув Москву, двинется на юг и, стало быть, пройдет через Тульскую или Калужскую губернии. Как раз поблизости Малого Ярославца.
Анна Сергеевна, княгиня, Надя, князь Борис Иванович и студент Ковылин были уже тут давно.
Сам же старик генерал, сдержав свое слово, выехал из Москвы только несколько часов спустя после графа Растопчина. Он явился вместе с капитаном Ковылиным.
Едва приехали они в усадьбу, как было решено подражать многим русским богатым помещикам: тотчас же завести на свой счет ополченцев или ратников из своих же собственных крепостных.
Разумеется, старик, суворовский сподвижник, и молодой капитан могли легче чем кто-либо заняться подобным делом.
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
1705 год от Р.Х. Молодой царь Петр ведет войну, одевает бояр в европейскую одежду, бреет бороды, казнит стрельцов, повышает налоги, оделяет своих ставленников русскими землями… А в многолюдной, торговой, азиатской Астрахани все еще идет седмь тысящ двести тринадцатый год от сотворения мира, здесь уживаются православные и мусульмане, местные и заезжие купцы, здесь торгуют, промышляют, сплетничают, интригуют, влюбляются. Но когда разносится слух, что московские власти запрещают на семь лет церковные свадьбы, а всех девиц православных повелевают отдать за немцев поганых, Астрахань подымает бунт — диковинный, свадебный бунт.
Роман «Владимирские Мономахи» знаменитого во второй половине XIX века писателя Евгения Андреевича Салиаса — один из лучших в его творчестве. Основой романа стала обросшая легендами история основателей Выксунских заводов братьев Баташевых и их потомков, прозванных — за их практически абсолютную власть и огромные богатства — «Владимирскими Мономахами». На этом историческом фоне и разворачивается захватывающая любовно-авантюрная интрига повествования.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
Книга знакомит с увлекательными произведениями из сокровищницы русской фантастической прозы XIX столетия.Таинственное, чудесное, романтическое начало присуще включенным в сборник повестям и рассказам А.Погорельского, О.Сомова, В.Одоевского, Н.Вагнера, А.Куприна и др. Высокий художественный уровень, занимательный сюжет, образный язык авторов привлекут внимание не только любителей фантастики, но и тех, кто интересуется историей отечественной литературы в самом широком плане.
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.