Француз - [43]
Наконец старика позвали. Офицер провел его в комнату, в которой обыкновенно сиживала всегда со своими шатуньями Марья Антоновна Хренова. Здесь за столом сидел сам маршал Даву, а у окошка стоял низенького роста офицер. Он оказался переводчиком-поляком, говорящим по-русски. Маршал говорил, офицер повторял то же самое по-русски, а затем переводил маршалу ответы Живова. Но беседа эта оказалась очень краткой.
— Вы ли дали поручение поджечь все это строение и наняли для этого одного негодяя из наших?
— Совершенно верно! — отвечал Живов.
— Вы дали ему пятьсот ваших рублей, а по уговору должны были после пожара дать другие пятьсот?
— Совершенно верно! — снова отвечал Живов.
— Вы были так уверены в успехе, что даже не остались дома, а пришли полюбоваться на свою затею в дом какого-то тут священника? Так он сказывает?
— Совершенно верно! — третий раз кратко, энергично повторил Жквов.
— Вы знаете, что вас теперь ожидает, как поджигателя, потому что нанимающий жечь — тот же поджигатель?
— Отлично знаю! — произнес Живов несколько глуше. — Но я должен прибавить, что я достоин казни и, вероятно, пощады мне не будет?
— Конечно, нет! — воскликнул Даву и сухо рассмеялся. — Вас расстреляют, хотя вас бы следовало просто повесить, потому что вы не военный. Но мы не хотим рук марать. Наше дело — война. Если хотите, я прикажу вас зарубить саблями!
— Это мне все равно! — отозвался Живов. — Скажите мне только сейчас же наверное, что мне не будет пощады. Дайте мне ваше честное слово военачальника.
Маршал Даву несколько удивился и произнес:
— Даю! Я не понимаю, чего вы хотите.
— Я хочу знать наверное, что перемены не будет, что вы меня умертвите — так ли, сяк ли, сейчас же или завтра утром. Вот в этом я и прошу дать мне честное слово!
— Даю же, даю! — нетерпеливо воскликнул маршал. — Наконец, я могу сейчас вам это доказать. Прикажу вас сейчас тут на дворе расстрелять. Что вам нужно?
— Очень просто. Имея ваше честное слово, что через несколько времени я буду на том свете, мне нужно вам сказать, что если Москва сгорела и вам надо теперь, как ходят слухи, бежать из нее, то я заявляю вам… По крайней мере четверть Москвы, а по правде, по моему личному убеждению, половина Москвы сгорела по моей милости. Думайте, что я хвастаю!.. Мне это все равно…
И Живов объяснил, что он миллионер и что более половины его состояния ушло на то, чтобы выкурить врага из Москвы…
Это говорил босоногий старик, одетый нищим… Доказательств не было… Быть может, он полоумный… А тысяча рублей, данная Мержвинскому?
Маршал Даву сообразил все, поверил всему и обернулся к офицеру:
— Уведите его!.. И чтобы сейчас же было кончено.
Через четверть часа среди ночи на берегу Москвы-реки, близ строения фабрики, появился взвод солдат.
За ним между офицером и капралом пришел босоногий старик, одетый нищим.
Его поставили у самого берега…
Взвод выстроился в пятнадцати шагах от него… Одинокая фигура выделилась на светло-сером фоне реки.
Раздалась команда… Грянул залп… Стоявший одиноко от всех повалился…
Миллионер Иван Семенович Живов успел, однако, прочитать «Отче наш» и ушел спокоен, доволен собой…
XXIX
Рано утром больной Клервиль, мучимый голодом и жаждой, открыл глаза от шороха и увидел что-то дикое… В первое мгновение он подумал, что фантазия больного мозга обманывает его, но затем убедился, что это действительность.
Перед ним стояла очень высокая и очень худая женщина, вся в черном, даже голова ее была повязана черным платком. Лоб и подбородок спрятались в складках, и виднелись только большие, но странные глаза и длинный птичий нос. Она стояла сгорбившись, но при своем большом росте и худобе казалась все-таки очень высокой.
Клервиль заговорил, спросил что-то. Она не шелохнулась, даже не моргнула, не только не ответила. И на одно мгновение Клервиль заметил, что эти глаза изменились и выражение малоумия сменилось выражением злобы. Губы ее шевельнулись, и она будто усмехнулась, но так, что молодой человек почувствовал дрожь в теле. Женщина эта — полукошмар наяву — повернулась и быстро вышла вон, как если бы вспомнила о каком деле.
Это была Соломонидушка. Выйдя из бани, она нашла Федота, сидящего на ступеньках крылечка. Он, очевидно, с нетерпением ждал ее.
— Ну что? — вымолвил он. — Видела?
— Видела! Что же, что молодой? Нам что за дело! Ты должен Господу Богу и царю служить.
Федот махнул рукой.
— Что же?
— Нет, баушка, ей-ей, не могу! Найди кого другого, мешать я не стану… Да я и уйти хочу, наведаться, что там у нас творится, где хозяева. Ну а сам я… Уволь… Не могу!
Соломонидушка села около мужика, сорвала несколько полусухих листьев с куста, который рос около крылечка и Бог весть как уцелел, несмотря на окружающее пожарище. Старуха начала грызть листья и выплевывать, но видно было, что тяжелые думы, даже тревожные, волнуют ее.
— Слышь-ка, Федот, что я тебе скажу! Пойдем со мной!
— Куда?
— А то мое дело!
— Зачем?
— Через час назад будем. Я тебе хочу показать, что твой этот вот молоденький да малюсенький в Москве натворил. Ты ходил ли в Кремль?
— Нет!
— Когда ты там был?
— Годов тому с десяток! У нас хозяин отлучаться дозволял только в приход к обедне.
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
1705 год от Р.Х. Молодой царь Петр ведет войну, одевает бояр в европейскую одежду, бреет бороды, казнит стрельцов, повышает налоги, оделяет своих ставленников русскими землями… А в многолюдной, торговой, азиатской Астрахани все еще идет седмь тысящ двести тринадцатый год от сотворения мира, здесь уживаются православные и мусульмане, местные и заезжие купцы, здесь торгуют, промышляют, сплетничают, интригуют, влюбляются. Но когда разносится слух, что московские власти запрещают на семь лет церковные свадьбы, а всех девиц православных повелевают отдать за немцев поганых, Астрахань подымает бунт — диковинный, свадебный бунт.
Роман «Владимирские Мономахи» знаменитого во второй половине XIX века писателя Евгения Андреевича Салиаса — один из лучших в его творчестве. Основой романа стала обросшая легендами история основателей Выксунских заводов братьев Баташевых и их потомков, прозванных — за их практически абсолютную власть и огромные богатства — «Владимирскими Мономахами». На этом историческом фоне и разворачивается захватывающая любовно-авантюрная интрига повествования.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
Евгений Андреевич, граф Салиас де Турнемир — исторический романист, сын писательницы Евгении Тур, племянник Александра Сухово-Кобылина.Последний литератор, на котором покоилось благословение Герцена и Огарева…Измайлов А. А.
Книга знакомит с увлекательными произведениями из сокровищницы русской фантастической прозы XIX столетия.Таинственное, чудесное, романтическое начало присуще включенным в сборник повестям и рассказам А.Погорельского, О.Сомова, В.Одоевского, Н.Вагнера, А.Куприна и др. Высокий художественный уровень, занимательный сюжет, образный язык авторов привлекут внимание не только любителей фантастики, но и тех, кто интересуется историей отечественной литературы в самом широком плане.
Жизнь Сакена Сейфуллина — подвиг, пример героической борьбы за коммунизм.Солдат пролетарской революции, человек большого мужества, несгибаемой воли, активный участник гражданской войны, прошедший страшный путь в тюрьмах и вагонах смерти атамана Анненкова. С.Сейфуллин в своей книге «Тернистый путь» воссоздал картину революции и гражданской войны в Казахстане.Это была своевременная книга, явившаяся для казахского народа и историей, и учебником политграмоты, и художественным произведением.Эта книга — живой, волнующий рассказ, основанный на свежих воспоминаниях автора о событиях, в которых он сам участвовал.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
Основываясь на личном опыте, автор изображает беседы нескольких молодых офицеров во время продвижения в России, когда грядущая Сталинградская катастрофа уже отбрасывала вперед свои тени. Беседы касаются самых разных вопросов: сущности различных народов, смысла истории, будущего отдельных культур в становящемся все более единообразном мире… Хотя героями книги высказываются очень разные и часто противоречивые взгляды, духовный фон бесед обозначен по существу, все же, мыслями из Нового завета и индийской книги мудрости Бхагавадгита.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Зов морских просторов приводит паренька из Архангельска на английский барк «Пассат», а затем на клипер «Поймай ветер», принявшим участие гонках кораблей с грузом чая от Тайваньского пролива до Ла-манша. Ему предстоит узнать условия плавания на ботах и карбасах, шхунах, барках и клиперах, как можно поймать и упустить ветер на морских дорогах, что ждет моряка на морских стоянках.
Роман. Пер. с узб. В. Осипова. - М.: Сов.писатель, 1985.Камиль Яшен - выдающийся узбекский прозаик, драматург, лауреат Государственной премии, Герой Социалистического Труда - создал широкое полотно предреволюционных, революционных и первых лет после установления Советской власти в Узбекистане. Главный герой произведения - поэт, драматург и пламенный революционер Хамза Хаким-заде Ниязи, сердце, ум, талант которого были настежь распахнуты перед всеми страстями и бурями своего времени. Прослеженный от юности до зрелых лет, жизненный путь героя дан на фоне главных событий эпохи.