Франциск Ассизский - [55]
При этом все францисканцы, включая своего основателя, оставались людьми из плоти и крови, имеющими телесные нужды. Франциска этот факт очень огорчал. Он даже пытался обособиться от собственного тела, называя его братом ослом; периодически предъявляя ему претензии и упрекая в лености. В «Правилах» подробно прописано обращение с этим непослушным «домашним животным», которое следует загружать работой и наказывать голодом, если оно вдруг вздумает бунтовать.
Но упрямство брата осла смогли преодолевать далеко не все. Начался неминуемый отсев. Франциск сразу вычислял среди новичков любителей поспать и поесть и вежливо, но твердо указывал им на дверь.
Так происходила жизнь новоиспеченного ордена в Ривоторто. Братья обновили лачугу. Местные жители постепенно привыкли к ним. Однажды через селение проезжал недавно коронованный император Оттон IV со своим многочисленным двором. Он возвращался из Рима в Германию. Жители селения выскочили на улицы, чтобы хоть одним глазком взглянуть на блестящих придворных. Даже хромые и дряхлые пытались увидеть интересное зрелище из окон. Все, кроме францисканцев. Наш герой не позволил в этот день своим сподвижникам покидать лачугу. Все время, пока в Ривоторто находился императорский двор, они сидели на своих местах и молились, не позволяя суетным мыслям проникать в душу. Одного из братьев Франциск все же послал навстречу Оттону — но вовсе не для приветствия, а чтобы напомнить властителю о тщете мирской славы. Мрачное напоминание оказалось кстати. Прошло всего чуть больше года, и папа Иннокентий III отлучил императора от церкви за несоблюдение договора и попытки узурпировать верховную власть в Италии. Произошло сие событие 18 ноября 1210 года, а в 1212-м понтифик уже признал законным германским королем Фридриха II Гогенштауфена. Впоследствии сподвижники Франциска приписали ему пророчество насчет заката императорской власти Оттона IV.
Закончилось пребывание братства в Ривоторто очень неожиданно. Кому-то из братьев пришло в голову немного расширить лачугу или, еще лучше, соорудить пару пристроек. Многие поддержали эту идею, скорее всего, какие-то ремонтные работы начались. Наш герой пришел в ужас от такой перспективы. Когда-то он сам восстанавливал храмы. Но храм — дом Божий. А каждый удар молотка, направленный на обустройство людского комфорта, вколачивал в гроб его мечту о совершенном духовном рыцарстве. Тем не менее он молчал, надеясь, что Бог в очередной раз разрешит его сомнения каким-либо знаком. Так и случилось. Однажды, когда все были дома, на пороге появился неизвестный крестьянин с ослом. Он оглядел присутствующих (они в этот момент пребывали в молитвенном созерцании) и сказал скотине: «Входи, входи, мы еще тут пригодимся». Братья продолжали молиться, а Франциск, обычно очень вежливый, сурово отчитал незваного гостя за то, что тот поднимает неподобающий шум. Выпроводив осла и крестьянина, наш герой обратился к своей пастве со словами: «Я знаю, братья, что Бог призвал нас не для того, чтобы устраивать стойла для ослов, и не затем, чтобы заводить хозяйство в пае с крестьянами, но чтобы идти и проповедовать людям путь спасения».
В тот же день они передали отремонтированное жилище прокаженным, а сами ушли в Порциункулу, откуда два года назад все началось. На этот раз Франциск решил остаться там на более законных основаниях и официально обратился за разрешением к аббату Сан-Бенедетто в Субазио. Именно этому монастырю принадлежала данная церквушка. Бенедиктинцы разрешили новому ордену служить в Порциункуле литургию и проживать в домике неподалеку. Такой вариант Франциску очень понравился. Это жилище нельзя было сделать собственностью, так как у него имелся хозяин. К тому же само место заключало в себе мистическую ценность для нашего героя: именно в Порциункуле ему пришло решение буквально следовать Евангелию.
Снова потекли дни, наполненные молитвой, работой, сбором милостыни и проповедью. Братство уже неплохо функционировало, и Франциск заскучал. Его поэтическая душа требовала масштабных подвигов. Давно уже он вынашивал мысль об обращении в христианство мусульман и летом 1211 года попытался воплотить сей замысел в реальность. Наш герой сел на корабль, идущий в Сирию, и начал морально готовиться к мученичеству — ведь на Востоке за голову христианина порой давали награду. Однако испытать судьбу на этот раз ему не удалось. Сильный ветер прибил судно к берегам Далматии. Франциск воспринял это событие как знак: время для миссионерства еще не пришло. Нужно было возвращаться. Разочарованный, к тому же, разумеется, без денег и без надежды их заиметь из-за собственных же запретов, он с большим трудом тайно проник на борт корабля, идущего в Анкону, и уже оттуда пешком добрался до Ассизи, где снова приступил к воспитанию своих сподвижников.
Да, святого из Ассизи можно с уверенностью назвать крупнейшим педагогом, хотя это определение вовсе не лежит на поверхности. Среди католических монашеских орденов самым «педагогическим» считается орден иезуитов, возникший гораздо позднее францисканского, — в середине XVI века. Иезуиты основали огромное количество учебных заведений по всему миру. Даже знаменитый Папский Григорианский университет в Риме ведет свое начало от Римской коллегии, открытой Игнатием Лойолой в 1551 году. И сам Лойола, основатель ордена иезуитов, — автор гениальной педагогической методики личностного роста, элементы которой используются сегодня в элитных бизнес-тренингах. Ни с чем подобным орден францисканцев не ассоциируется. А между тем основу для своей методики и педагогические приемы Лойола взял у Франциска. Именно его житие он изучал почти целый год, когда лежал, восстанавливаясь после тяжелого ранения. И даже знаменитый лозунг иезуитов «Perinde ас cadaver» — «труп в руках хозяина», подразумевавший абсолютное подчинение Церкви в лице папы римского, тоже заимствован у Франциска.
