Франц, дружочек… - [14]

Спасибо, старичок.

До скорого.

Жан.

23

21 июля 1943, 18.30 (почтовый штемпель). Письмо по пневматической почте в конверте, idem. Жан Жене, 5/32 четн. (sic).

Франц, малыш,

Посылаю тебе две вещицы, которые написал наскоро. Не бог весть что, но свидетельствует о моих добрых намерениях. Я совсем потерял голову от Ги, влюблен в него все больше, и мне все чаще не хватает для него табака. Поговори с людьми, которые могли бы мне его прислать. А в обмен, только для них — стихотворение. Скажи Жану Декарнену, пусть на следующей неделе положит

4 (пачки сигарет). Ги, уверяю тебя, неповторим. Ты узнаешь его получше. Я работаю только из-за него. Я его воспеваю. Передай Ребенку-Блондену стихотворение про Вийона. Я ему его дарю. Он мил. А второе дарю тебе. Ни то, ни другое опубликованы не будут. Это для вас. Поблагодари Ролана и Тюрле. Обнимаю тебя сердечно.

Скажи Декарнену, пусть продаст что угодно, чтобы к следующей неделе получить 500 фр. Они мне понадобятся. Пусть сообщит, как только раздобудет. Остались ли еще деньги на передачи?

Vale.

Жан.

На обороте стихотворение:

      НА СМЕРТЬ ДЮБУА,

       УБИВШЕГО КЮРЕ[49]

Сегодня бденья ночь, братва,

Потише, все, не смейте, черти,

Лежать иль говорить слова,

Но траурной кокардой смерти

Свои пронзите вы сердца!

Раскройте грудь лучам авроры,

Чтоб в сон врастали деревца,

И к небу обратите взоры.

Стрелок, и бледен, и угрюм,

Идет на башню, но уж скоро

Его украсится костюм

Цветами красными позора.

Вот воем огласился двор,

И тишина всех пробуждает,

Пред тайной смерти каждый вор —

Беспомощный м… и фраер.

Палач не знает красоты,

Ему неведом этот праздник:

Смурное небо за вихры

Твою главу возьмет, проказник.

Потише, вы, здесь торжество,

Молчите, не спугните чары,

Кто разрушает волшебство,

Заслуживает грозной кары.

24

27 июля 1943. Письмо по пневматической почте в конверте, idem. Тюремный штемпель: «Не более 4-х страниц и т. д.».

Дружочек,

Пишу тебе коротенькую записку. Весьма вероятно, меня отправят в тюрьму Турель[50], и я не знаю, смогу ли я тебе оттуда писать. Итак, самое основное. Время от времени пиши, пожалуйста, Ги и сообщай ему обо мне. Вот адрес: Ги-Люсьен Ноппе, 5/50, 42 и т. д. Он не получает писем ни от кого. Ему будет приятно, если ты ему напишешь. Я люблю его все сильней и сильней, и есть за что. Он достоин самой пылкой любви. Мне кажется, он честный, прямой, к тому же он жил и живет той же жизнью, что и я.

Мне плевать на то, что пишут в газетах, которые мы с Ги тут просмотрели. Ему, разумеется, тоже. Мы только посмеялись. Завтра отправлю «Галеру» Деноэлю. Не знаю, что он с ней сделает.

Как ты управляешься со студентами?[51] Теперь, когда я считаю оставшиеся дни, мне кажется, что время течет слишком медленно. И я не могу видеться с Ги так часто, как хотелось бы. Если он выйдет в октябре, мы вместе куда-нибудь уедем. Жан Декарнен говорит, что у него не осталось денег. Удивительно. Пусть распродает акварели. Сколько они стоят?[52]

И все-таки Кокто был великолепен. Подумать только, чтобы меня спасти, он решился сказать: «Жене — это самый…» и т. д. Особенно если он так не считает. Он не побоялся показаться смешным, чтобы вытащить меня из беды. Я ему премного благодарен, и я этого не забуду. Нет, он был поистине великолепен. Особенно если принять во внимание положение в литературе человека, который это произнес.

Что новенького на горизонте? Муссолини? Бедняга!

Скажи Кокто, пусть отдает в набор «Богоматерь цветов», вложить жизнь между строк, как он того хочет, я все равно не смогу. «Богоматерь» поганая книжонка, она мне опротивела. Больше к ней не прикоснусь. У меня другие дела.

Малыш Блонден был очень мил. Скажи ему, пусть напишет мне словечко. Я буду рад. Я его люблю, но, конечно же, не так, как Ги. О Ги! Я горю от страсти.

Можешь ли ты написать мне в ближайшие дни, до моего отъезда?

Осталось 35 дней! Да здравствует свобода! Привет друзьям.

Обнимаю.

Жан.

25

31 июля 1943 (почтовый штемпель). Письмо по пневматической почте в конверте, idem. Тюремный штемпель: «Не более 4-х страниц и т. д.».

Дорогой Франц,

Жан Декарнен смылся, не успев тебя предупредить, и велел мне просить тебя принести мне передачу вместо него. Можешь ли ты это сделать? Полагаю, он оставил тебе денег или отдаст по возвращении с севера. В любом случае сделай, пожалуйста, все возможное ко вторнику. Сколько же я доставляю всем хлопот, особенно тебе. Сколь многим я тебе обязан! Мой друг Ги получил первую передачу за год и счастлив. В первый же вечер у него случилось несварение. Он «травил», как он выражается.

Я получил длинное письмо от Тюрле, очень литературное, каким и должно быть письмо, адресованное поэту, и еще меня посетил пожилой господин — будущий дядя… Блондена! Воспользовавшись тем, что один из родственников невесты занимается благотворительностью, Блонден сообщает мне через него, что женится и уезжает в Австрию! Это жестоко!

Ну а у тебя, дружок, как обстоят дела со студентами? Все в порядке?

Осталось 28 дней. Уже скоро. Не пройдет и месяца, как я буду на свободе. И тогда да здравствуют «terras calientes»[53]. Бегите к другим небесам! Кроме шуток.

Надеюсь, все уладится.