Франц, дружочек… - [11]

главы IX и XV целиком, но очень быстро. Я хочу, чтобы их приложили к моему делу, для председательствующего, пусть почитает заодно. Поэт защищается, как может.>

Расскажи мне, голубчик, что происходит за стенами тюрьмы. Пиши, я очень беспокоюсь, что от тебя нет вестей.

Мэтр Лериш, мой судья, разрешил мне иметь в камере рукопись («Чудо о розе»). Он очарователен, чудо, как любезен. Это уже хорошо.

До свидания, малыш. Целую тебя нежно. Жму руку.

Жан Жене.

Рисую на стене восхитительных юношей. Видел бы ты!

Перед тем как мне отправлять письмо, меня вызвали на свидание с Гарсоном. Он будет меня защищать, потому что ему звонил Жан. Он рассчитывает меня вытащить. Просил у меня экземпляр «Похоронного марша». Пожалуйста, отдай напечатать и пошли ему через Аното.

Спасибо, голубчик.

Жан.

Гарсон просил еще, чтобы я ему передал то, что ты обо мне пишешь. Сходи к Тюрле. Суд недели через две.

18

3 июля 1943 (почтовый штемпель). Письмо по пневматической почте на одном листе, idem. Адрес украшен нарисованным цветком «анютины глазки».

Франц, малыш,

Я ничего не понимаю в этой истории с принудительными работами[41]. Означает ли это, что ты должен охранять железнодорожные пути? Надеюсь, нет. Может быть, речь идет о твоих обязанностях в «Багатель»[42], тогда чего тебя жалеть, тебе можно только позавидовать, учитывая, что ты продолжаешь получать пахнущие сеном письма от твоего дражайшего Агуцци. Я знаю, что тебе приходится много заниматься очень утомительной деятельностью, но боюсь, что ты слишком легко позволяешь втянуть себя в никому не нужные сложности. Надо отмести все лишнее. Ведя такой образ жизни, ты никогда не сможешь написать серьезного произведения. Кстати, как там «Эсхил»? И вообще твои хроники? А тебя еще вдобавок заставляют править мои писания! Тебе хоть платят? Скажи мне. Я не хочу, чтобы ты делал эту работу даром. Это было бы слишком: издатель получает бесплатных работников на том основании, что существует дружба. Я напишу об этом Деноэлю. Довольно и того, что тебя заставили бесплатно править рукопись. Поразительно, сколько вокруг подлецов. Хорошо, что ты заплатил Аното. Так вернее, потому что на Кокто я совсем не рассчитываю. Студентик[43] этот очень мил, но сахар надо потребовать. Очень мил также и Тюрле, хотя название[44] нелепейшее. Ты, собственно, считаешь так же. То, что ты говоришь о «Богоматери цветов», мне приятно, я рад, что при внимательном прочтении она тебе нравится. А «Похоронный марш» — что получилось, то получилось. Скажу тебе правду: мне кажется, я пишу только для того, чтобы воскресить Пилоржа — он единственный человек, который оказал на меня глубокое влияние, а кроме того, Меттре. Между этими двумя полюсами и вертится теперь моя жизнь. Я немного обеспокоен, что Ж. Д. не нашел «Чудо о розе». Жан Декарнен, по-моему, в этом деле ведет себя как настоящий друг. Делает все, что может. Я знаю, это трудно. Книги распродавайте, как хотите. Предоставляю вам полную свободу. Вам двоим я полностью доверяю. Вы это прекрасно знаете. Повторяю, теперь, когда моя жизнь в основном организована, ты можешь взять половину денег и поехать отдохнуть, куда захочешь.

Мой защитник думает, что меня не вышлют, но ни в чем не уверен. Похоже, мне дадут три месяца, не считая предварительного заключения, т. е. после вынесения приговора мне надо будет отсидеть еще три месяца. Если, конечно, не вышлют.

Наконец я тут кое с кем познакомился. Расскажу, когда выйду. Очаровательный грабитель, которого, возможно, ждет высылка, но жалость к нему не пристает, настолько он все вокруг наполняет радостью (да-да, радостью) жизни. Надо слышать его рассказы о том, как он взламывал двери и вскрывал пустующие квартиры, как, отправившись на одно дело, одурманенные страхом, они совершали пятнадцать — двадцать грабежей подряд. Я напишу об этом несколько страниц, тебе понравится. Если какой-нибудь идиот скажет тебе: «Налетчики народ примитивный, они в конце концов всегда попадаются, а мы, честные люди, живем долго и благополучно», ответь ему, что возможность преуспеть и заработать деньги — не самое главное, грабителем становятся по призванию, которое оказывается сильнее, чем желание стать летчиком, моряком, исследователем… Поговорим об этом позднее.

Что за задница такая этот Комбель? Я его не знаю. Что он говорит о моих стихах и почему?[45] Если он из ваших друзей, объясни ему, для чего вы пишете. Скажи, что делаете это из милосердия, спасаете меня от смерти. Он поймет. Ему самому станет стыдно.

Прочел восхитительную брошюрку Монтерлана: «Владение собой», где в конце приведено замечательное письмо отца к сыну. Я заблуждался на его счет. Его положение трудное. Он с самого начала занял героическую позицию и выдержал ее до конца. Не дрогнул. Снимаю шляпу.

До свидания, малыш. Пиши, как только сможешь, а главное, когда почувствуешь необходимость. Я сообщу тебе о дне слушания.

Обнимаю.

Жан Жене.

Еще читаю «De profundis» Уайльда и невольно сравниваю два письма: письмо Уайльда Бози и Монтерлана — сыну. Оба одинаково благородны, несмотря на то что в «De profundis» повсюду всплывают денежные подробности. Прекрасные страницы.