Фракталы городской культуры - [22]

Особый интерес представляют фрактальные модели городской планировки новых столиц. Санкт-Петербург изначально был вписан в средневековую фрактальную структуру, состоящую из концентрических окружностей. Эта модель – с редкими вкраплениями прямо угольно-сетчатых локусов (т. е. мультифрактальной реализации европейского фрактального алгоритма) – сохранялась на уровне мегаполиса на протяжении всей его 300-летней истории, несмотря на смену политических парадигм. Пространственным центром и смысловой доминантой, материализацией социокультурного суператтрактора Петровской России («мощная морская держава») было и до сих пор является здание Адмиралтейства (см. цветную вкладку).

План г. Бразилиа

Президентский парк в г. Астана (вид сверху)

Для новой столицы Бразилии, проксемическая метафора которой интерпретировалась ее проектировщиком (Л. Коста и др.) как мифологическая «птица Ибис», «гигантская бабочка» или «аэроплан», в качестве суператтрактора предполагалась концепция «идеального экотехнополиса». Примечательно, что этот бразильский «самолет» с выгнутыми крыльями оказался со временем вписанным опять-таки в пространственную структуру из концентрических, хотя и деформированных, окружностей. В центре при этом оказалась не площадь Трёх властей или президентский дворец «Аврора», и даже не Кафедральный собор Metropolitana, а огромный круг практически незастроенной территории Национального института метеорологии. Таким образом, в конечном итоге сформировался социокультурный аттрактор, имеющий совершенно иную семантику (что, вообще говоря, можно было ожидать исходя из знакового образа мифологической птицы) – связанную с воздушной стихией, с идеями и образами, «парящими» слишком высоко над реальностью земли, но никак не с передовой технологией и бурлящей земной жизнью. Удивительным образом этот проксемический код транслируется на социокультурную жизнь города: столица пустеет в выходные и праздники, значительную часть населения носят туда-сюда постоянные «ветра» миграционных потоков из новой столицы в старую и обратно. Рио-де-Жанейро с его карнавальной семантикой остается социокультурным суператтрактором страны.

Кафедральный собор Metropolitana (г. Бразилиа) – концептуальная метафора христианской веры

Что касается Астаны, и, более точно, ее левобережной части, которая репрезентирует собственно столичную часть города, то ее пространственно-семиотическая структура во многом повторяет бразильскую. Ведущим образом, задающим столичный социокультурный аттрактор, тоже является мифологическая птица – Самрук. Схожи архитектурно-композиционные решения (включая одинаковую ориентацию относительно сторон света, взаимное расположение и геометрические формы некоторых административных зданий) и порожденное ими семиотическое пространство, простирающееся вдоль центральной оси.

Есть и другие проксемические параллели между Астаной и Бразилиа. Оба города имеют свои пирамиды, вантовые мосты с косыми дугами пилонов. Удивительным образом перекликается архитектура бразилианского Кафедрального собора Metropolitana и башни Байтерек в Астане.

Башня Байтерек (г. Астана) – солярный миф в основе сконструированного концептуального фрактала казахской культуры

Оба строения отсылают к трансцендентальным сферам бытия и задают аттракторы духовно-ментального уровня. Бразильский собор посвящен Богоматери, и в основе его архитектуры лежит христианская догматика и символический образ воздетых к небу рук или тернового венца Спасителя. Семантические коды астанинской башни «Байтерек» (по-казахски «тополь», «опора», «защитник») связаны с солярным космогоническим мифом. В кроне Древа Жизни (мифологической оси Мира) легендарная птица Самрук (коннотат древнеиранской вещей птицы Симург) каждый год откладывает яйцо-Солнце (возобновление сил Света), которое каждый раз съедает дракон (силы Тьмы), живущий в корнях вселенского дерева.

Внешне собор Metropolitana гораздо приземленнее (что семиотически соответствует идее соизмеримости человека и веры), чем башня «Байтерек» (что означает недостижимость человеком сакральных вершин). Однако внутри ситуация обратная. В соборе человек может только взором «достать» парящего под куполом ангела, а в башне посетитель поднимается на самый верх и может физически прикоснуться к благословляющей длани президента. В башне «Байтерек» центральным и конечным пунктом путешествия (и символической инициации) является постамент с бронзовой книгой, в которой в буквальном смысле слова запечатлена ладонь первого казахстанского президента. Каждый посетитель вкладывает свою ладонь в незримую руку Отца нации и загадывает желание.

В отношении Астаны пока еще нельзя говорить о каком-либо конкретном типе пространственной фрактальной организации – ни о кольцевой (идея «центра Евразии» скорее должна была бы воплотиться именно таким образом), ни о нумеративной, прямоугольно-ячеистой (характерной для европейской культуры Нового времени). Примечательно, что в Астане семиотическая «подвижность» формируемого столичного аттрактора наглядно проявляется непосредственно в городском пространстве: в названиях улиц номинативный способ пространственной фиксации меняется на цифровой и обратно, памятники и скульптуры появляются, исчезают и кочуют по городу, как и положено в главном городе кочевников, и вообще в номадической культуре