Фотография - [52]

Эта встреча под платанами состоялась не просто так. Сперва Кэт позвонила ей по телефону: «Дженни меня не любит. Можно увидеться с тобой?» Элейн доводилось часто слышать эти слова, но в этом случае она слышит еще и себя. Не просто слова и фразы, но и собственное замешательство. Тогда вокруг тоже летали голуби и шелестели листвой платаны, и даже сейчас она прекрасно помнит, что чувствовала: ну, нелегко так нелегко, но как я могу дать тебе совет, что делать, ты же не училась в колледже, да и вообще, у тебя должна быть опора… говоришь, актерское училище, что ж, давай, при условии, что, как ты говоришь, нет никаких гарантий, что ты найдешь работу…

Я тебе не мать.

Элейн допивает кофе, выбрасывает стаканчик в урну. Она взволнована, обеспокоена, ее расстройство приобретает иной смысл. Она сердится на Кэт: о чем ты тогда думала? Ник, господи…

Но Кэт недосягаема, она больше не слышит ничьих упреков. Однако в то же самое время она навсегда останется с ней и все время будет вызывать новые и новые воспоминания.

Суббота. Сегодня в саду — день открытых дверей. И погода точь-в-точь такая, какую обещали прогнозы: по летнему небу цвета голубого веджвудского фарфора легкие перистые облачка, теплое солнце и ласковый ветерок. И на парковку, устроенную на месте выгула для лошадей, постоянно заезжают новые и новые автомобили; у племянника Джима работы хватает. И у Пэм тоже — она то и дело бегает от кассы к витринам и обратно. Сегодня рук не хватает: девушка, которая обычно помогала обслуживать покупателей в магазинчике, позвонила и сообщила, что неважно себя чувствует, так что Пэм приходится торговать в магазинчике, вместо того чтобы улыбаться посетителям сада и рассказывать, как что называется. Этим приходится заниматься самой Элейн. Как обычно, к ней подходят с идиотскими вопросами, как всегда, находится тетка, готовая дать совет, что делать в случае эпидемий, теряются чьи-то дети, но сегодня в числе прочих пришли корреспондент одной крупной газеты — интервью с ним может оказаться полезным, — а также несколько по-настоящему знающих и благодарных потенциальных клиентов. Так что настроение у нее сделалось самое радужное; и вдруг на ее пути встает женщина в соломенной шляпе и солнцезащитных очках и радостно говорит «Привет!»

Поодаль от нее стоит девушка, тоже в очках и шляпе, но что-то в облике последней заставляет Элейн насторожиться. Элейн холодно улыбается незнакомке, и тут понимает, что это Линда, ее двоюродная сестра, мама которой, тетя Клэр, была сестрой их матери. Она еще жива — по слухам, гниет в каком-то доме престарелых.

— А… привет! — Голос Элейн оказался чуть более радостным, чем улыбка.

Она не видела Линду уже много лет — честно говоря, и не горела желанием встретиться. Она запомнила Линду, которая на десять лет младше ее, бледным докучливым ребенком, а саму тетю Клэр — нудной гостьей, с которой ее мать время от времени устраивала кулинарные поединки и беседовала об успехах детишек. Став взрослой, она периодически обменивалась с Линдой рождественскими открытками, и этим их общение ограничивалось.

Теперь Линда живет в каком-то из западных графств, кажется, ездила в Лондон и на обратном пути решила заехать сюда. Софи рассматривала карту и вдруг сказала: слушай, мам, мы будем проезжать знаменитый сад тети Элейн… давай заедем?

Софи скромно делает шаг вперед. И тут Элейн понимает, отчего появление этих двоих ее так насторожило. В девушке есть что-то от Кэт. Конечно, до Кэт ей далеко, она даже не бледная тень Кэт, но есть в ее облике едва уловимое сходство: в форме ноздрей, в изгибе бровей, в осанке. Гены перескочили через поколение и одно колено родства и передались отпрыску коротышки Линды.

— Рада вас видеть, — говорит Элейн.

По ее тону в это было ну никак нельзя поверить, но Линда обрадованно сияет. Она вяло обводит рукой окружающие садовые красоты — террасу с облаками роз и клематисов, травянистую дорожку, обрамленную древовидными пионами, ручей, деревья гинкго и газон, простирающийся до самой изгороди:

— Как у тебя тут все красиво устроено. Надо бы тебе к нам приехать и дать пару советов. Боюсь, садоводы из нас никакие.

Элейн понимает, что ей с трудом удается сохранять дружелюбный тон. Она принимается озираться в поисках помощи. Вот почему никто не подходит, чтобы спросить, как называется вон тот голубой цветок или почему розы у них в саду болеют милдью. Но все, как назло, идет как по маслу, и вокруг бродят маленькими группками довольные посетители.

Линда переключилась на другую тему:

— А где Ник? Мы хотели бы и с ним пообщаться.

— К сожалению, у Ника сегодня дела, — говорит Элейн. Не будет же она рассказывать докучливой родственнице, что несколько дней назад выставила мрка из дома, потому что когда-то он спал с ее сестрой.

Линда разочарована:

— Жаль. Софи хотела пообщаться с Ником. Она у нас работает в издательстве.

Она с гордостью смотрит на Софи, та мило улыбается. Нет, на Кэт она совсем не тянет — только крошечные, едва заметные черты.

Линда спрашивает, чем занимается Полли. Элейн сообщает, что та веб-дизайнер. По крайней мере, это избавляет ее от дурацких расспросов о садоводстве, хотя неприятно напоминает, как хвастались друг перед другом достижениями дочурок мать и тетушка Клэр. Софи касается руки матери: