Фотография - [17]

Из кухни зовет Ник. Через пару минут омлет будет готов.

Элейн встает, относит бумаги в кабинет, заглядывает в туалетную комнату на первом этаже. Там она бросает взгляд в зеркало, выискивая в своем лице черты Кэт — и не находит. Губы вновь стали ее собственными. Вдобавок то, что она видит в зеркале, ей определенно нравится — лицо, ставшее с возрастом куда более привлекательным, чем в юности. То, что никогда не было хорошеньким, стало красивым. Изящный нос и подбородок, выступающие скулы, широко расставленные глаза. Густые темно-русые волосы, едва тронутые сединой. Красиво старею, думает Элейн, вот что бывает, когда любимое занятие приносит плоды… не говоря уже о том, что работать доводится на свежем воздухе и заниматься умеренным физическим трудом. Воодушевленная, она отправляется на кухню, где ее ждет Ник.

Омлет получился жестким, а салат — безвкусным. Ник так и не научился готовить. Тем не менее он подает на стол с таким видом, будто ее ожидал королевский пир:

— Угощайся! И я открыл бутылочку красного. Давай наслаждаться жизнью!

Они принялись за еду. Ник разглагольствует об Изамбарде Кингдоме Брюнеле, и о трудностях, возникших при строительстве парохода «Великобритания», при этом вспоминает, что хотел напомнить ей, что завтра его машина отправляется в сервис — надо поменять выхлопную трубу, — можно он возьмет ее автомобиль? И тут же перескакивает на размышления о новой серии туристических справочников по геологическим эпохам на территории страны:

— Лейас от Йоркшира до Дорсетшира, кембрий в Уэльсе… конечно, мне понадобится команда исследователей.

Элейн слышит его, но внимание ее приковано к собственным заботам. Обдумыванию сегодняшнего заказа, планам будущей работы и прочим, более мелким, нуждам. Королевские лилии на фоне ограды из тесаного, уложенного без раствора камня сменяются мысленным проговариванием будущего неприятного разговора с чересчур расчетливым поставщиком комплексных удобрений; зрелище рябины китайской в саду — воспоминаниями о том, как они с Полли бродили по Коббу на курорте Лайм Реджис; она всегда вспоминает об этом, когда смотрит на расписанное цветами блюдо, красующееся теперь на комоде, — блюдо она привезла оттуда. Полли восемь с половиной, на ней розовые шортики и футболка. «Можно мне шоколадку?» — клянчит она. Элейн же раздумывает, стоит ли тратиться на фарфоровое блюдо Викторианской эпохи, которое она присмотрела? «Можно?» А Ник где? Почему не занимается ни фарфором, ни шоколадкой? Но Ника нет, и на этом воспоминания обрываются. Должно быть, вскоре она вернулась в антикварную лавку и купила блюдо, но самого момента покупки не помнит, как не помнит и того, получила ли Полли вожделенную шоколадку. Наверное — это же Полли.

Теперь она видит новое воплощение Полли — та точно уменьшилась: ей годика четыре или около того. Она танцует. Пляшет с Кэт в гостиной еще их прежнего дома. Играет музыка — магнитофон, радиоприемник? Элейн даже слышит слова песни: «Начинаем мы хоровод, мы хоровод, водить хоровод». Мелодичный, подкупающий своей безыскусностью мотив. На их лицах — восторг, улыбки и полная отрешенность. Полли смотрит снизу вверх на Кэт, и они снова принимаются кружиться. Так бы они и танцевали до скончания веков.

Определенно глицинии для того особняка в Суррее — но вот стоит ли сажать лук? Завтра она должна поработать над новой книгой, которую ей предложили написать, позаниматься с Пэм, встретиться со своими бухгалтерами. Ник все еще разглагольствует, и ее размышления прерываются — она принимается пристально рассматривать его левое ухо, воскрешая в памяти их первую брачную ночь, а точнее, утро после первой брачной ночи: она проснулась и обнаружила, что с удивлением созерцает розовую завитушку, лежащую на подушке рядом с ней. Раньше ей ни разу не доводилось разглядывать чужое ухо так близко и так пристально; так вот, значит, что такое брак, подумалось ей тогда.

Теперь же она почему-то принимается раздумывать, смогла бы она отличить ухо Ника от уха кого-нибудь другого. Узнает ли она его, если увидит отдельно от всего остального? Скажем, если его пришлют в конверте, как, говорят, делают похитители людей.

— Конечно, путеводителей сейчас масса — вроде «прогулки по…», — говорит Ник, — но тематические — это будет нечто новое. Потом можно будет продолжить — исторические, ботанические, да мало ли еще какие… — Он замолкает. — Почему ты так на меня смотришь?

Элейн отгоняет прочь мысли, вызванные созерцанием его уха, и вопросы, возникшие с ними, тоже.

— И кто же будет совершать эти «прогулки» — ты сам?

— Да времени нет. Наверное, нужна целая команда. Может, девушки, которые работают в саду…

— Нет.

— Конечно, надо будет подумать о деньгах на мелкие расходы…

— «Девушки, которые работают в саду», как ты выражаешься, — это студентки, изучающие садоводство, а не просто наемные работницы. — Элейн встает. — Кофе хочешь?

— Да, если сваришь. Завтра планирую устроить небольшую рекогносцировку на местности. Тут поблизости. Только чтобы идеи появились. Так что не против, если я возьму твою машину?

— Против. Мне надо будет съездить в супермаркет. Если, конечно, этим не озаботишься ты.