Фотограф - [7]

Изменив традицию проводить выставки на Марсовом поле [10], Лиотэ выбрал Венсенский лесопарк, что на восточной окраине Парижа.

Масштаб выставки был огромен. Это была самая захватывающая колониальная фантасмагория, когда-либо организованная на Западе! Франция изо всех сил старалась показать, что она все еще крепко стоит на ногах. Фасад колониальной старушки загримировали отменно, хотя многие внутренние органы, – увы! – свой век уже отслужили.

Каждой колонии обширного «французского мира» был предоставлен отдельный павильон, где помимо всего прочего можно было полакомиться экзотическими блюдами колониальной кухни. Десятки временных музеев и постоянных зданий демонстрировали колониальные достижения Франции. Дабы поразить воображение посетителей, в Венсенском лесопарке как по волшебству выросли в натуральную величину макеты храмов, мечетей, средневековых крепостей. По небольшому озерцу можно было прокатиться на настоящих африканских пирогах…

В результате гибель одного безвестного парижанина была обставлена с умопомрачительной роскошью.

5

Вряд ли Гюстав Эйфель предполагал, что созданная им в качестве входной арки на территорию выставки металлическая конструкция станет визитной карточкой Парижа. А парижане и вовсе считали, что угловатое, похожее на обглоданный скелет безобразное сооружение изуродует грациозный утонченный стиль изысканного Парижа. Против необычного проекта выступали не только обычные граждане, а и серьезные писатели, художники, архитекторы.

Как бы там ни было, в 1889 году над Парижем возвысилась та самая 300-метровая Эйфелева башня, приглашая посетителей на Всемирную выставку. Она была не такая помпезная, как выставка 1931 года. И особой роскошью не отличалась. Но уже имела заметный привкус колониального снобизма.

Надо отдать должное коммерсантам и промышленникам: это по их инициативе к участию в выставке привлекли другие страны, в отличие от предыдущих закрытых узкоспециализированных торговых ярмарок. Цели этой выставки были прагматичные и относительно скромные: посмотреть чужие промышленные достижения, продемонстрировать свои, заручиться знакомством с потенциальными партнерами. А заодно уж и простых парижан потешить еще одним зрелищем, на которые те были весьма падки.

Организаторы на увеселительные мероприятия не поскупились: балы, премьеры, открытие кабаре «Мулен Руж»…

Про «Мулен Руж» и без меня сказано довольно. Не хочу прослыть занудой. А вот о том, что в том же 1889 в Париже было показано первое шоу с восточными танцовщицами, известно гораздо меньше. Популярность арабского танца куда скромнее, чем задорного неистового канкана актрис из «Мулен Руж».

В чем же причина? В том, чем приходилось платить за зрелище. Нет, речь идет не о кошельке, а о расплате на более тонком уровне – на уровне души.

С самого основания «Мулен Руж» французский канкан задумывался как легкодоступное удовольствие для мужчин. Целый рой молоденьких, темпераментных, веселых танцовщиц синхронно выбрасывают ножки выше головы. (Каторжный труд у станка для достижения такой невероятной гибкости, естественно, скрыт за кулисами). Немного воображения – и перед глазами зрителей предстают все анатомические подробности девушек, чуть ли не до содержания желудка. Танцовщицы были пикантны, чувственны, бесстыдны и начисто лишены загадочности. Мужчины от мала до велика получают массу удовольствия от зрелища – и никакого ущерба ни для кармана, ни для здоровья, ни для сердца. Кончается танец, и кончается власть над мужчинами. Можно вернуться к трапезе, к деловому разговору. И не приходится пускаться наутек, чтобы избежать женских чар.

Совсем другое дело арабский танец. Возникнув в мусульманских семьях как тренинг для самого важного события в жизни женщины – родов, он со временем превратился в красивейший ритуал и выплеснулся на улицу.

Основа танца – изумительная пластика всего тела танцовщицы и длинные распущенные волосы. Костюм обильно украшен сверкающими камнями. Воздушные полупрозрачные ткани многослойной юбки, вуаль, а в некоторых танцах – огромная шаль оставляют нескромные взгляды на самом пороге пристойности.

С колонизацией Африки танец преодолел не только глухие заборы, но и глубокое море. Французские хореографы были просто потрясены искусством арабских танцовщиц.

Но даже когда европейские антрепренеры в угоду публике сделали костюм арабской танцовщицы куда более откровенным, она все равно казалась укутанной невидимым коконом целомудренного достоинства.

Когда красавица начинает танцевать, зрители замирают, заворожено следя за изумительными движениями всех частей тела танцовщицы. Добавьте сюда щемящую арабскую музыку, приглушенный свет… Зрелище заставляло ум рыдать, а сердце кровоточить. Какой же мужчина выдержит такое испытание день за днем? Вот посетители выставки и направляются в «Мулен Руж»!

Спроси мы у посетителей, понравилась ли им выставка, ответ однозначно был бы: «Да!». Они бесспорно были поражены, но не техникой, не Эйфелевой башней, даже не блеском арабских танцовщиц, а «живыми экспонатами», представителями различных племен французских колоний, которых разместили в зоопарке за решеткой… Рядом с приматами.