Форрест Гамп - [5]

Однажды тренер Феллерс позвал меня в кабинет директора, и там был человек из университета. Он пожал мне руку и спросил — не было ли у меня мысли поиграть в футбол за колледж? Он сказал, что они за мной «следили». Я покачал головой, потому что не было у меня такой мысли. Никогда.

Похоже, все его очень уважали, потому что кланялись и звали его «мистер Брайант». Но мне он велел называть его «Медведь». Чудное имечко, да? Правда, он и в самом деле на медведя походил. Тренер Феллерс ему сказал, что я вообще-то не шибко умный парень, а тот ответил, что у него в команде все такие. И что он поможет мне с учебой. Через неделю они мне дали тест, где была куча всяких вопросов, которых я никогда не видал, и скоро мне надоело, и я не стал отвечать дальше.

Через два дня Медведь вернулся, и тренер Феллерс затащил меня в кабинет директора. Похоже, Медведь чем-то тревожился, хотя был ко мне добр. Он спросил меня, правда я старался, когда писал тест? Я кивнул, а директор только закатил глаза. Тогда Медведь сказал:

— Очень жаль, но судя по этому тесту, этот парень — настоящий идиот.

Директор только головой кивнул, а тренер Феллерс стоял молча, засунув руки в карманы. Вид у него был кислый. Похоже, на этом и кончилась моя университетская карьера.

Однако моя неспособность играть в футбол в колледже нисколько не обескуражила армию США. Это было в последний год учебы в средней школе, весной, когда всем дают аттестаты. Меня тоже позвали на сцену, и даже надели черную мантию, а потом директор сказал, что мне дадут «особый» аттестат. Я подошел к микрофону вместе с двумя амбалами — они повсюду за мной ходили, наверно, на случай, чтобы я не сказал что-то еще такое, как на банкете в честь американской футбольной сборной. Мама сидела в первом ряду, она всхлипывала и сжимала руки. Я был рад, что наконец-то мне что-то такое настоящее удалось.

Когда мы вернулись домой, я понял, почему она плакала — пришло письмо из армии, чтобы я явился на призывной пункт или что-то в этом роде. Не знаю, чего они там хотели, зато мама знала — шел 1968 год и у них была куча всяких проблем, которые нужно было улаживать.

Когда я поехал на призывной пункт, мама дала мне письмо от директора школы, но получилось так, что я его потерял по дороге. Ну и зрелище это было! Огромный черный парень в форме орал на людей и разгонял их по кучкам. Мы встали перед ним и он заорал:

— Парни, половина туда, половина сюда, а третья половина — на месте!

Все переглянулись, не зная что делать, и даже я понял, что этот парень — придурок.

Меня отвели в комнату, нас выстроили и сказали раздеться. Мне не очень-то хотелось, но остальные разделись, так что и мне пришлось. Они посмотрели у нас все места — нос, глаза, уши, рот, и даже там. Потом они мне сказали: «Наклонись!», я наклонился, и вдруг кто-то как схватит меня за жопу!

Вот те на!

Я повернулся, и хватил этого гада по башке. Тут все как-то забегали, и куча народу на меня навалилась. Но мне-то к этому не привыкать! Я их раскидал и выбежал в коридор. Когда я приехал домой, и рассказал маме, она мне сказала: «Не волнуйся, Форрест, все обойдется!»

Но не обошлось. Через пару дней к нашему дому подкатил микроавтобус и несколько человек в форме и черных шлемах зашли к нам и спросили меня. Я спрятался в своей комнате, но мама сказала, что они просто ходят подвезти меня к призывному пункту. По дороге они на меня так смотрели, словно я был чудищем каким-то.

Привели в большую комнату и там был пожилой человек в роскошной форме, он тоже сверлил меня взглядом. Тогда они дали мне другой тест, уж полегче, чем футбольный тест в колледже, но все равно, было не так-то просто, его написать.

Когда я кончил, они отвели меня в другую комнату, там сидело четверо-пятеро парней за длинным столом, они стали спрашивать вопросы, и передавали друг другу что-то вроде моего теста. Потом они что-то говорили, собравшись в кружок, а кончилось все тем, что подписали какую-то бумагу, и дали мне. Я привез ее домой, и мама как прочитала ее, так стала кричать и славить Господа, потому что там оказалось написано «временно не годен», потому что я оказался слишком глуп для армии.

Тогда же случилось кое-что, наверно, самое важное в моей жизни. Была у нас такая жиличка, по имени мисс Френч, работала телефонисткой. Очень милая дамочка, только замкнутая… но вот как-то ночью, когда было очень жарко, и началась буря, она высунула голову из двери комнаты — а я как раз шел мимо — она мне и говорит:

— Форрест, у меня есть коробка шоколадных конфет, не хочешь попробовать?

Я сказал:

— Да, — и она завела меня в комнату, где была коробка на комоде. Она дала мне одну попробовать, и спросила, не хочу я еще, и сказала сесть на кровать. Я съел наверно десять или пятнадцать конфет, а за окном сверкали молнии. А она как-то повалила меня на кровать, и стала гладить очень так нежно.

— Закрой глаза, — сказала она, — все будет очень хорошо.

А потом случилось такое, чего раньше никогда не случалось. Не могу сказать, что она такое делала, потому, что глаза-то у меня были закрыты, и вообще, мама бы меня убила. Но вот что я вам скажу — после этого я стал смотреть на будущее совершенно иначе.