Формы и содержание мышления - [50]

, сознание Гегеля как историка — механизмом развития.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Гегель одним из первых применил диалектику в изучении научного мышления. Он расчленил его на форму и содержание и очертил их взаимоотношение в реальных процессах познания, в процессах исследования предметов действительности и построения нового знания, определил познание как органически целостную, при всей своей дифференциации, систему деятельности, выявил связи развития в его истории и в определенной мере провел принцип историзма в понимании самых различных явлений мысли. Впервые у Гегеля познание действительно предстало в качестве одной из общественно-исторических сфер человеческой жизнедеятельности. «Гносеологическая робинзонада», столь свойственная общему сознанию периода XVII–XVIII вв. и теоретически закрепленная в абстракциях буржуазной философской мысли того времени, была этим подорвана в самом своем основании.

Однако открытие общественных свойств и отношений процесса познания и вообще форм духовного освоения окружающей человека действительности было осуществлено Гегелем в форме развития системы объективного идеализма, изобразившего эти свойства и отношения в виде проявлений некоей надындивидуальной абстрактной сущности, некоей духовной природы человека вообще («Идеи») и скрыто сохранившего тем самым «гносеологическую робинзонаду». Законосообразность реальных связей, характер отношения этой законосообразности к ее эмпирически-индивидуальным проявлениям были поняты Гегелем по аналогии с обнаруженным им господством общественно отчуждаемых мыслей над индивидуальным сознанием и поведением человека. С одной стороны, первые извне внедряются во второе и реализуются в нем в виде каких-то конкретно-индивидуальных отношений и структур сознания и поведения, а с другой стороны, в них человек ведь имеет самого себя, свою ранее отчужденную родовую сущность и совокупные способности, деятельно проявившие себя в ходе исторического развития. Именно по такой модели Гегель строит в своем представлении картину отношений между всеобщим, необходимым и единичным, конкретным в реальных предметах, между рациональным и реальным вообще. Концепция тождества бытия и мышления представляет собой лишь обобщение этой посылки на всю (а не только социальную) действительность, так или иначе вовлекаемую в сферу человеческой деятельности. Любые реальные связи рассматриваются Гегелем как реализация и объективация связей сознания. В том числе и познаваемые наукой объективные связи выступают как реализация и «инобытие» связей познания, законов понимания предмета. Субъективная деятельность познания оказалась внутренним содержанием самой познаваемой действительности.

Что можно в свете такой концепции сказать об этих объективных связях, когда они берутся в качестве содержания изучаемых логикой познавательных форм? Как определятся на основе таким путем выделенного содержания сами формы?

Рассмотренный материал показывает, что хотя Гегель и начал содержательный анализ мышления, логических связей и создал этим эпоху в истории логики, содержание форм познания понимается им только в связи с определенными условиями мышления. Его объективный, независимый от мышления контекст Гегелем полностью исключается. Косвенно он учитывается тем, что Гегель как объективный идеалист предполагает независимость системы «абсолютной идеи» от отдельных субъектов. Но только косвенно. Всеобщее содержание приобретает характер чисто мысленных обобщенных образований (коренящихся в лоне «абсолютного духа»). И Гегель занят спекулятивной выкладкой содержания форм познания как «отчуждений духа», а не анализом его в связи с эмпирической практикой и историей наук, абстрагирующих его из независимой от мышления действительности. Масса свойств содержания при этом, естественно, пропадает в логическом анализе и не может быть исследована.

В искаженном виде извлеченное содержание мало что может дать и для понимания формы познания, мышления; само извлечение последней из эмпирических процессов познания затрудняется. Конечно, в том, что Гегель понимает всеобщность логических форм в терминах «отчуждения», есть определенный рациональный смысл, определенное достижение. Вследствие такой трактовки всеобщие формы познания оказываются не изначальными свойствами мышления как такового, а результатами деятельности человека, «отчудившего» их от себя в определенных условиях. Но для Гегеля человек есть лишь его самосознание. Раскрываемые деятельностью познающего человека объективные зависимости вещей суть, по Гегелю, просто «инобытие» уже наличных до этого зависимостей сознания. И деятельность познания может состоять лишь в самосознании. Действительная познавательная деятельность человека при этом, естественно, остается в тени.

Это искажение мы могли наблюдать па примере понимания Гегелем такой формы мышления, как единство исторического и логического способов анализа развития. Как мы уже говорили, по своему содержанию единство исторического и логического означает воспроизведение в мышлении объективной диалектики исследуемого предмета (т. е. в данном случае его исторического строения и процессов развития), а по своей субъективной форме оно представляет собой процесс ряда связанных друг с другом абстракций, т. е. особый процесс отражения, характеризующийся своими специфическими (лишь мышлению присущими) законами и зависимостями. Проблема диалектической логики в том, чтобы выявить эти последние на основе первых, обобщив тем самым деятельность исследователя-историка. Но их-то Гегель и не может ухватить. Не признав независимость исторических отношений от мышления, эти отношения постигающего (и не проведя это признание во всех пунктах исследования), нельзя выявить и сами специфические средства исторического мышления, специфические особенности диалектической деятельности человека в сфере изучения истории и владения ею. Так, ставя вопрос об отражении развития, Гегель, вместо того чтобы анализировать особые мысленные средства и формы переработки исходных конкретно-исторических знаний в картину развития, занят тем, что пытается изобразить ход выявления связей уже наличных в этих знаниях абстракций и обобщений как складывание самих исторических отношений, подлежащих теоретическому воспроизведению. Для Гегеля философское изображение этого наличного содержания мысли тождественно достижению картины самого развивающегося предмета, хотя на деле это лишь дальнейшая задача, опосредуемая возникновением новой системы производства знаний, идеально-предметной по отношению к объективному развитию и преобразующей его эмпирические проявления, которые сами по себе не зависят от мышления. Концепция тождества опускает это посредствующее звено. Поэтому дальнейшие процессы мышления посредством которых отражается, исследуется история, связь сторон исторического объекта во времени и их развитие не вычленяются Гегелем сознательно и в полной мере, а лишь фактически проглядывают в его методологии.