Формула всего - [23]

– Неверующие, что ли?

– Отчего ж! Только мы верим по-своему. А попов не уважаем. Настроили себе монастырей, а какие же это кельи? Это хоромы. Людям кушать не на что, а они все псалмы поют, разрази их подагра!

Старуха в сердцах пнула медный таз. Он отлетел от нее со звоном, отозвавшимся во всех десяти тоннелях, а у Драго глаза вылезли на лоб – вместо ступни под суконным балахоном у Заики оказалось козлиное копыто! Он поднял ошеломленный взгляд, но старуха уже не таилась и облизывалась, как людоед:

– Не догадался?

Нос у нее еще больше скрючился, губы покраснели, как георгины, а изо рта выдвинулись клыки – острые и длинные, как казацкие шашки.

– Я ведь съем тебя, касатик, – почти ласково произнесла ведьма. – Гиппократом клянусь, что съем!

Глава пятнадцатая

Дэвлэстыр мангнэ – ничи на дыя, бэнгэстыр мангнэ – патря дая[37].

– Понравился ты мне очень, – продолжала Заика. – Ни косточки от тебя не оставлю! Закусаю до смерти, лягушоночек мой!

Ведьма щелкнула челюстями и, шамански приплясывая, направилась к Драго. Расчет ее был прост – перепуганный цыган тотчас бросится наутек, а она вскочит ему на спину и свернет шею, однако Драго сам перешел в наступление, выхватив из-за голенища зазубренный ножик:

– Еще шаг – и будешь дырявой.

– Раскудахтался-то как, грыжа с папироской!

Заика по-змеиному зашипела, и руки ее метнулись навстречу Драго. Лезвие сверкнуло в голубом свете – так, так…

Желтый старушечий палец шлепнулся на пол – Драго отмахал его на две фаланги.

У Заики даже кровь не пошла!

Драго отпрянул, а старуха вытерла набухшие губы:

– Вот и все, разукрась тебя ветрянка – антракт. Второго отделения не будет!

Заика прыгнула на него пантерой. Драго не устоял и рухнул. Рука непроизвольно разжалась и выпустила нож. Не было времени ни думать, ни чувствовать. Вдруг хватка ослабла – цыган сам не заметил, как нанес ведьме мощный удар под дых. Она взвыла от боли. Драго, не медля, спихнул ее на бок и совсем было вырвался, но в последний момент ведьма ухватилась за его сапог и резко дернула на себя. Он вновь повалился. Заика оскалилась. Ее длинные белые зубы походили на клавиши пианино. Драго со всей дури двинул по ним свободной ногой. Аккорд вышел недурным – Заика отцепилась, но прошло лишь мгновенье, и вот уже оба они вскочили и кружили вдоль стен пещеры друг напротив друга. Каждый хотел первым подобрать с пола ножик, но не знал, как к нему подступиться.

– Ах ты засранец, – хрипела Заика, сплевывая обломки гнилых зубов.

Драго сделал обманный выпад одной рукой, а другой схватил ведьму за горло и шарахнул башкой об стену. У Заики ноги сложились в коленях. Она упала. Цыган подхватил один из камней-светильников и обрушил на ее череп лихорадочный град ударов – сверху вниз, словно заколачивал ведьму в землю. В ответ она яростно боднула цыгана в живот, и он отлетел к противоположной стенке. Череп Заики украшали вмятины. Любой другой на ее месте сдох бы или, по крайней мере, лишился сознания, но с ведьмами все иначе. На их стороне сам Дьявол. Их просто так не убьешь. Драго в этом убедился и мгновенно нырнул в один из проходов, которые ответвлялись от центральной залы.

Опасность утроила его силы. Ошалевший и упрямый, он рвался вперед в абсолютной тьме, на четвереньках, по запутанной земляной кишке без конца и начала. Кровь кипятком обжигала жилы, разогнавшись так, что влекомое тело едва успевало за ее дикой прытью. Цыган запыхался. Все мирные чувства в нем затаились, ибо одна только неукротимость могла проложить ему путь к спасенью – он этого не знал, но он это умел; и не растерялся.

А где же погоня?

Погони не было.

Непроглядный тоннель то и дело распадался на отворотки – направо, налево, вверх, вниз. Многоуровневое подземелье не давало Драго ни малейшей подсказки, где выход на поверхность. Песок под руками был сухой и холодный, воздух – такой же: он на вдохе пробирался в легкие, но неизвестность и вся обстановка не давали мерзнуть.

Раз – поворот. Два – поворот.

От ведьмы не было ни слуху ни духу, но тьма вокруг была непустой. В воздухе отчетливо присутствовало нечто. Оно не было добрым и не было злым, но оно угрожало.

«Мать твою копытом!» – Драго не понял, с чем он столкнулся, а это были глаза земли, ее безмолвие, ее аппетит и ее утроба!

Один, сквозь мрак… Жизнь обнажила всю свою хрупкость, но горячка первых минут бегства схлынула, уступив место животной суровости и упрямству: только бы выбраться! только бы выжить! Сердце билось четко. Лишь иногда с губ срывалось какое-то страшное ругательство или проклятие.

Шаг за шагом, из лаза в лаз; больше ничего поделать было нельзя. Только ползти, ползти, ползти, не давая воли косматому бешенству, ибо оно, когда завладеет, точно приведет его к верной погибели.

Драго замер. Его сейчас же накрыла тишина – невозможно слушать, мороз по коже! Он продолжил путь. А время капало, словно песчинки в песочных часах – долго, недолго, хочешь, не хочешь, туда, не туда…

Голодный лабиринт водил Драго за нос. На одном из поворотов цыган нашарил в темноте пуговицу. Рука сама потянулась к жилету – одной не хватало! Он здесь уже был! Цыган злобно сплюнул и двинулся дальше – возможно, на волю, а возможно, в Преисподнюю, к центру земли. Его