Формула власти. От Ельцина к Путину - [7]

— На службе он один, а в неформальном общении, где-нибудь на даче, — совсем другой?

— Нет, он был одним и тем же человеком. Уезжая с работы, Ельцин, насколько я знаю, никогда не прекращал работать, заниматься политикой. Он не переключался, за исключением игры в теннис. Да и на корте мог начать говорить о том, что обсуждалось днем.

— А зачем он вас звал к себе на дачу? Вы с ним такие разные люди.

— Он считал, что с теми, с кем он часто общается — это некое политбюро, состоящее из наиболее важных министров, — у него должны быть не только официальные, но и дружеские отношения. И он их целенаправленно развивал. Потом уже и привычка к общению возникла. Это было движение не столько души, сколько ума, который говорил, что с этими людьми должны быть и неформальные, товарищеские отношения…

В прежние годы Ельцин активно общался со своими приближенными. Пока был здоров, играл с ними в волейбол, потом в теннис — четыре-пять раз в неделю. Если проигрывал, то настроение у него безнадежно портилось. Он купался, даже если температура воды не превышала одиннадцати градусов. Весной и осенью плавал в Москва-реке, буквально расталкивая льдины, чувствовал себя после этого прекрасно.

Ельцин любил застолье, устраивал званые ужины в президентском клубе в особняке на Ленинских горах.

Жизнь высшего эшелона власти в России была устроена несколько необычно. Собирается министр вечером после работы домой, ему звонит президент:

— Ну как, сегодня в теннис играем? Поужинаем?

Могло быть иначе. Министр уже садится в машину, когда его охранник спрашивает невинным голосом:

— Ну как, в президентский клуб поедем?

— А почему в клуб?

— Потому что там Борис Николаевич, — со значением говорит охранник.

Министр откладывал любые дела и ехал в клуб. Отказ не предполагался. Причем было известно, что если президент не желал кого-то видеть, то охрана ему о клубе не напоминала.

Когда он стал болеть, такие посиделки с обильной выпивкой и закуской прекратились. Смена образа жизни была полезна для печени. Но одновременно Борис Николаевич лишился общения, распался круг людей, которые худо-бедно рассказывали ему о происходящем вокруг.

Ельцин был прост в обращении, не высокомерен.

Его тренер по теннису Шамиль Тарпищев, ставший потом министром спорта, описывал в газетном интервью, как он близко познакомился с Ельциным. Тарпищеву позвонил начальник президентской охраны генерал Александр Коржаков:

— Шамиль, надо срочно поехать в аэропорт встретить президента Международного олимпийского комитета Самаранча.

Тарпищев поехал, но в аэропорту маркиза Хуана Антонио Самаранча не оказалось. Позвонил Коржакову. Тот сказал:

— Ладно, приезжай на дачу к Самому, доложишь.

Ельцин выслушал его и говорит:

— День у вас все равно потерян. Оставайтесь. Пообедаем, в бильярд сразимся.

— Ну я и остался, — заключил Шамиль Тарпищев.

Как оказалось, надолго.

При Ельцине теннис стал символом здоровья и динамизма новой политической элиты. В теннис играли самые близкие к президенту люди — Геннадий Бурбулис, Александр Коржаков, Валентин Юмашев, Виктор Илюшин, Андрей Козырев…

ДЕГУСТАЦИЯ В КРЕМЛЕ

Всякие неожиданные перемены в настроении Ельцина, его внезапные исчезновения из Кремля, когда он пропадал то на несколько дней, то на неделю, оставив дела и бросив страну на помощников, трактуются однозначно: Борис Николаевич злоупотреблял горячительными напитками.

— На ваших глазах Борис Николаевич много пил? — спросил я Андрея Козырева.

— У нас есть определенные традиции застольного общения, — дипломатично ответил бывший министр иностранных дел.

— Но это сказывалось на работе?

— Ничего, что выходило за рамки традиций, я не наблюдал, — последовал еще более дипломатичный ответ.

Я задавал те же вопросы и другим людям, которые работали с Борисом Николаевичем. Ведь страна была уверена, что президент очень крепко пил.

— Так насколько заметна была его страсть к спиртному в близком общении? — спросил я у генерала Николаева.

— Могу сказать абсолютно честно, я никогда не видел президента выпивающим. Ни разу. Ну, кроме шампанского при подписании официальных документов. А так ни разу не видел, хотя обедал вместе с ним.

— А вкусно кормили у президента?

— Очень просто. Я, во всяком случае, особых изысков не видел. Кормили прилично, но ничего особенного. Вообще, меня тема питания не очень интересует, в еде я человек скромный, можно даже сказать, аскетический. К тому же обед опять-таки носил деловой характер. Он обычно предлагал: «Хорошо, давайте продолжим разговор за обеденным столом». Принципиальные вопросы мы уже решили, а во время обеда обговаривали детали…

— Мне пришлось всего один раз за время службы в Кремле видеть его пьющим водку, — вспоминает Георгий Сатаров. — В этом момент я и сам это делал. Это было на стадионе в Лужниках. Было очень холодно, мы приехали туда с Сашей Лившицем, помощником президента по экономике, а потом неожиданно появился президент. Там всегда накрыт стол, и, уходя, он поднял рюмку водки и уехал…

Я видел, как он на приемах пьет шампанское, но потом и это прекратилось. Я помню встречу Нового года. Мы, помощники, пришли его поздравить. Подняли по бокалу. Он грустно сказал: «Вам налили шампанское, а у меня заменитель». Врачи ввели ограничения, и, насколько я знаю, после конца 1995-го употребление напитков пошло резко вниз. Хотя, может быть, отдельные рецидивы были… А до этого случалось. Я не был свидетелем, но видел последствия.