Формула творения - [67]

Но с другой стороны — кем он был в Финляндии в последние годы, чего добился к своим тридцати семи годам? Так, малоизвестный исследователь-мыслитель, опубликовавший несколько статей по философским проблемам физики. Одинокий эмигрант, не имевший семьи и детей, живущий на малолюдной окраине большого города. Теперь же в его жизни есть любовь и нежность — Милана, есть семья. И что совсем уж невероятно — новый высокий смысл противостояния мировому злу и постижения великой тайны, связанной с именем его дяди, Александра Покрова. Без террористов, замысливших разрушить современную цивилизацию, ничего бы этого просто не было! Да, воистину зло и добро идут рядом, почти в одной колее, переплетаясь друг с другом и оставляя человеку лишь смутную надежду, что всё-таки зло изживёт себя и, став окончательно ненужным, уступит наш мир добру.

Сидя с закрытыми глазами, он не заметил, как они подъехали к Лубянке, но услышал спокойно-твёрдый голос сопровождавшего их молодого эфэсбэшника:

— Выходите. Мы приехали.

Они вышли из машины. Артур увидел прямо перед собой монументальный фронтон серого многоэтажного здания строгой планировки, которое было знакомо ему, главным образом, но публикациям в Интернете и в журналах. Он глубоко вздохнул. Что ожидает его в чреве этого огромного дома, какая правда притаилась в хитросплетениях его кабинетов?

Словно голодный удав добычу, здание бесшумно проглотило их, мягко шаркнув дверью, в одночасье делая фрагментом своего сложного и малопонятного для непосвящённых организма.

Вот и длинный серый коридор с вереницей одинаковых, обитых кожей, дверей. Шаги гасила ковровая дорожка, лентой убегавшая в сторону высокого окна. Даже воздух казался молодому ученому наэлектризованным и насыщенным тайной. Наконец молодой эфэсбэшник остановился у двери с табличкой и, не успел Артур прочесть надпись на ней, сказал:

— Вас ждёт Леонид Максимилианович Борский, Прошу вас, господа! — Он, чуть наклонив голову, распахнул тяжёлую дверь. Салмио и Велимир вошли.

— Рад вас приветствовать, господа! — Мужчина лет пятидесяти — пятидесяти пяти, среднего роста, с продолговатой лысиной, обрамленной короткими темными волосами, неспешно шёл к ним, встав из-за массивного, приставленного к окну стола. Его сухое энергичное лицо выражало непринуждённую полуулыбку, но глаза не улыбались, внимательно всматриваясь в визитёров. — Я так понимаю, что цель моего приглашения вам хорошо известна?

Уяснив, что дело обойдётся без долгих реверансов, Артур утвердительно кивнул головой. Он старался держаться уверенно, хотя и чувствовал знакомую неприятную сухость во рту. Велимир выступил вперёд.

— Леонид Максимилианович, мы ждём ваших распоряжений.

— Ценю вашу решительность, господин Обрадович, но для начала мне нужно посвятить вас в некоторые подробности. Артур, вы, наверное, ждёте от меня некоторых объяснений?

— Да, хотелось бы, — Салмио откашлялся.

— Присаживайтесь, — хозяин кабинета широким приглашающим жестом указал на кожаные кресла, асимметрично расставленные около стола.

— Итак, начну с предыстории, — сказал он, когда гост и уселись. — Вы, Артур, очевидно, к большому огорчению для вас, оказались носителем опасного секрета, восходящего, так сказать, к альма-матер современного оружия шестого поколения, И вас, разумеется, интересует, каким образом это случилось, тем более что сами вы, насколько я понимаю, ничего не помните?

— Абсолютно ничего.

— Что вам вообще известно о работах вашего дяди, Александра Покрова?

— Я точно знаю, что он был знаменитым физиком, работавшим над засекреченными проектами в Советском Союзе. Проекты эти касались применения эффектов электромагнетизма в военной области. В частности, что-то между разработками Никола Тесла и эффектами квантовой механики. Точнее не могу вам поведать. И уже от террористов я узнал о некой формуле творения, хотя совершенно не представляю себе, что это и о чём. Вот, пожалуй, и всё.

— Небогато, небогато. — Борский присел на край стола рядом с поэтом и философом. — Простите за нескромный вопрос, но всё же… Дядя делился с вами информацией о своих открытиях, рассказывал что-нибудь?

Артур ясно видел: небольшой допрос, конечно, не является импровизацией, а был заготовлен заранее, хотя и протекал в непринуждённой форме.

— Видите ли, Леонид Максимилианович, я тогда был подростком, учился в старших классах средней школы. О некоторых вещах мне дядя рассказывал, зная о моём тогдашнем увлечении физикой. По не так много, как вам, возможно, думается. Поверьте, — Салмио слабо улыбнулся.

— Бросьте оправдываться, в самом деле, — Борский театрально поморщился. — Это вовсе не допрос и вы даже не обязаны отвечать, если не хотите.

Конечно, Борский лукавил. Уже то обстоятельство, что беседу проводил сам директор ФСБ, говорило о многом. Борскому требовался максимум откровенности. Он немного помолчал, вероятно, ожидая, что заговорит Артур, но ответа не дождался. Молчание затянулось.

— Ну что ж. — Борский отошёл к окну. — Давайте начистоту. Вам действительно нечего сказать? Поймите, в ваших же интересах…

— Леонид Максимилианович, если человек не располагает сведениями, он не сможет облечь их в доступные для понимания слова! — перебив его, взмолился парень. — Именно вы обещали мне пролить свет на все эти иксы и игреки. Где же обещанная откровенность с вашей стороны?