Формула творения - [24]

Идя по улице, Артур услышал мелодичную трель мобильника. Взглянув на табло, он увидел надпись «Милана» и с удивлением — надо же, первая позвонила, взял трубку.

— Привет, Артурчик. Ну, как ты? — она была сама непринуждённость.

— Привет, Милана! Я в порядке, как любят говорить американцы. Буквально только что собирался тебе позвонить.

— А, понимаю, просто я угадала твои мысли и решила опередить.

— Милана, ты ещё не против со мной увидеться? — спросил он, по неистребимой российской привычке отталкиваясь в вопросе от противного.

— Нет, я только «за», — нежный голос сделал плавный обертон.

— Тогда буду ждать тебя на набережной недалеко от королевского дворца. Как преданный рыцарь свою королеву.

— Даже так? Ты не просто рыцарь. Ты мой принц и даже больше — король! Король Артур. Поэтому я принимаю твоё светлейшее предложение, — весело ответила она.

Глава 15

Расположенный на парадной набережной острова Стадхольмен в центре Стокгольма королевский дворец вмещал 608 комнат и являлся крупнейшим в мире среди зданий такого рода. Заложенный как Стокгольмский замок в тринадцатом веке Биргером Ярлом, знаменитым противником Александра Невского, дворец приобрёл элегантный облик королевской резиденции в шестнадцатом веке при короле Юхане III. В 1697 году дворец был уничтожен пожаром, начавшимся, как ни странно, в покоях брандмейстера, и был отстроен только к 1760 году. Архитектура прекрасного дворца оказалась способной совместить разные стили — от барокко и рококо до густавианского неоклассицизма. В настоящее время дворец существует как действующая резиденция шведских королей. Гуляя по Стокгольму вдоль берега моря, невозможно не заметать спокойно-торжественный и архитектурно упорядоченный королевский чертог, составляющий органичное целое с окружающим городским ландшафтом исторического центра.

Побродив около классических перспектив шведских памятников венценосного градостроительства, Артур и Милана решили отправиться пешком на расположенный неподалёку остров Юргорден, соединённый с городом ажурными мостами и знаменитый тем, что являлся местом расположения Юнибакен, музея сказок популярной в России Астрид Линдгрен. Не спеша блуждая по аллеям Юргордена, влюблённые оживлённо беседовали, радуясь красивой местности и близости друг другу. За чередой разнообразных безделиц разговор неожиданно коснулся науки, так как Милана продемонстрировала интерес к её новинкам, расспрашивая своего любимого о его работе. По-видимому, Милана принадлежала к тому незаменимому типу женщин — подруг и жён научных сотрудников, характеризующихся тем, что даже не разбираясь глубоко в тонкостях заумного ремесла своих спутников жизни, они способны внимательно и заинтересованно слушать своих высокообразованных мужей, давая им возможность разрядить в словах накипевший исследовательский энтузиазм.

— Значит, ты у нас великий философ, специалист по законам мироздания? — шутила Милана. И серьёзно добавила: — Очень люблю поговорить о науке. Нет, правда, не удивляйся.

— Да какое там, великий! — отмахивался Артур. — Так иногда симулирую какие-то знания, которые лишь усиливают у меня ощущение собственного невежества. Великим был Гегель, открывший законы диалектики.

— Скромность — сестра истинного таланта! Я знаю, что ничего не знаю, как сказал бы Сократ. Но согласись, людям давно пора к этому что-нибудь добавить.

«Умная, значит, — решил Артур. — Что ж, чудесно, я и не сомневался».

— Добавили уже сполна. Причём все, кому не лень. Многие известные учёные питали слабость к философии. Вот тот же физик Нильс Бор, живший в соседней скандинавской столице, Копенгагене, взял да и открыл принцип дополнительности, — сказал Артур, подумав: «Сейчас проверим, небось такого ты и не знаешь».

— Это когда для описания одного и того же явления необходимо использовать, казалось бы, взаимно исключающие характеристики, которые словно бы дополняют друг друга? Кстати, я очень хорошо училась в школе, — игриво добавила она.

Артур с нескрываемым изумлением воззрился на девушку.

— Ты знаешь, глядя на тебя, я невольно вспоминаю нашего именитого провинциального врачевателя, известного под именем Антона Павловича Чехова, — полушутя сказал он.

— Почему же? — она лукаво улыбнулась, будто угадав, чем он продолжит.

— В человеке всё должно быть прекрасно: и душа, и мысли, и… — он сконфуженно остановился.

— И тело? — пришла на помощь Милана. — И я не вписалась в ваш с Чеховым идеал? — смешливые искорки в её глазах виделись Артуру отражением солнца.

— Как раз наоборот, — выдавил он и приобнял девушку за плечи. — У Казановы, наверное, было лучше с умением делать комплименты.

— Мне и не нужен Казанова, это не мой тип мужчин. Мне нужен ты, мой неуклюжий философ.

— Правда?

— Да!

Она отбежала на десяток шагов и обернулась к нему, смеясь.

— Догоняй, увалень! — она задорно помахала ему рукой.

— В два счёта! Или ты, дитя эмансипации, думаешь, что мужчина и думает, и бегает не быстрее женщины и мне тебя не догнать?! — Артуру давно уже не было так хорошо.

— Ещё бы! И не надейся, — она расхохоталась. — А вообще-то, правда в том, что я всегда восхищалась учёными, научными сотрудниками вроде тебя.