Формула смерти - [4]

— Меня зовут Ральф Мэкки, — сообщил он, и Гейл почувствовала на себе его оценивающий взгляд. Не удовлетворившись увиденным, он тут же утратил к ней всякий интерес.

Она назвала свое имя, уверенная в том, что через минуту он не сможет его вспомнить.

— Вы не похожи на тех, кто имеет дело с мертвецами, — заметил он, и Гейл сочла разумным пропустить эти слова мимо ушей.

— Что мы имеем? — спросила она.

— Труп мужчины кавказского происхождения по имени Алан Фридлэндер. Возраст — тридцать один год. Огнестрельные раны головы и груди. Оружие — тридцать восьмой калибр. Пули — сто пятьдесят восемь гран каждая. Никаких следов взлома и борьбы. Первая рабочая версия — самоубийство.

Огнестрельные раны? Но ведь ей же поручали совсем другое дело! Наверное, ошибка, путаница с именами и адресами!

— Есть кто-нибудь из отдела медэкспертизы? — спросила она, стараясь скрыть возникшее замешательство.

— Только вы.

— Когда вы ожидаете прибытия судмедэксперта? — если у полиции возникает хоть малейшее подозрение в насильственной смерти, на место происшествия обычно прибывает судмедэксперт. Считается, что знание обстоятельств, при которых совершено преступление, помогает ему установить причину смерти еще до того, как дело доходит до вскрытия тела, а время при расследовании убийств имеет решающее значение.

Мэкки удивленно приподнял бровь:

— Насколько я знаю, сюда собирались послать именно вас и никого другого. Называли ваше имя.

Гейл еще больше растерялась. Что они там, с ума посходили! Она не собирается брать на себя такую ответственность! Нужен опытный судмедэксперт!

Из девяноста тысяч смертей, случающихся ежегодно в Нью-Йорке, примерно тридцать тысяч подвергаются судебно-медицинской экспертизе, а случаи насильственной смерти — обязательно. Штатные судмедэксперты, случается, не в силах справиться с таким количеством дел, поэтому отдел судебно-медицинской экспертизы привлекает к сотрудничеству нуждающихся молодых врачей местных больниц и студентов медицинских колледжей, обещая поденную плату.

Работая в больнице, Гейл уже насмотрелась на людские страдания и смерть, даже не будучи судмедэкспертом. Она не проявляла особого интереса к паталогоанатомии, а уж о том, чтобы стать штатным сотрудником отдела судмедэкспертизы, и речи не шло, однако она отчаянно нуждалась в приработке, чтобы оплатить счет за однокомнатную квартиру, которую сняла восемь месяцев назад.

Обычно внештатных судмедэкспертов посылали туда, где чья-то смерть не вызывала особых подозрений у полиции, например, если кому-то случалось умереть от сердечного приступа прямо на улице, или когда в своей однокомнатной квартире умирал одинокий вдовец.

Направляясь в Бранденберг, она и не подозревала, что здесь ей придется столкнуться со случаем насильственной смерти.

Что теперь делать? Повернуться и уйти? Можно позвонить в отдел судмедэкспертизы и во всем разобраться.

Мэкки взял ее под локоть и легонько подтолкнул вперед. Ему не терпелось поскорее закончить осмотр и покинуть провонявшие насквозь апартаменты.

— Осмотрите труп, дайте свое заключение, а мы сделаем все остальное.

Гейл знала, что детектив заметил и правильно истолковал ее замешательство. Это обстоятельство злило ее. Она спросила первое, что пришло в голову:

— Покойный оставил какое-нибудь предсмертное письмо или записку?

Мэкки покачал головой:

— Мы, по крайней мере, такового не нашли. Вам приходилось иметь дело с подобными случаями раньше?

Он явно знал ответ. Это разозлило Гейл еще больше, и ее слова прозвучали, как ей показалось, чересчур резко:

— Имела дело с разными случаями.

— Вам должно быть известно — самоубийцы редко оставляют предсмертные записки. В фильмах это случается гораздо чаще, чем в реальной жизни. По сути, только один из пяти имеет что сказать, перед тем, как нажать спусковой крючок или перерезать вены, другие четверо, видимо, считают, что сказали этому миру все, оставаясь живыми.

— По-моему, факт самоубийства говорит сам за себя.

Мэкки кивнул головой:

— Вы абсолютно правы.

Хотя кондиционер работал в полную силу, удушающий смрад и жара делали свое дело. Гейл почти задыхалась, голова у нее кружилась, но если ее стошнит, то лучше уж где-нибудь еще, а не перед Мэкки и его детективами.

Гейл огляделась и обнаружила, что они находятся в гостиной. Она узнала эстампы Лихтенштейна и Клея. Рядом висела фотография молодого загорелого мужчины в костюме для тенниса и с растрепанными ветром волосами. Одной рукой он обнимал за плечи брюнетку с белозубой улыбкой.

— Это — Фридлэндер в лучшие времена, — сказал Мэкки, проследив в направлении ее взгляда.

— Чем он занимается… занимался?

— Инвестированием капитала, игрой на бирже и прочим. Судя по данным Квотрона.

— По чьим данным? — не поняла Гейл.

— Квотрона. Если вы умеете ими пользоваться, он выдает вам курсы акций любой компании, — Мэкки ткнул пальцем в мертвый экран компьютера, стоявшего на фортепиано Болдуина.

Вполне освоившись в квартире Фридлэндера, Мэкки взял на себя роль хозяина и повел Гейл в спальню, где находилось тело.

Она осведомилась о свидетелях.

— Пока не имеется, — ответил Мэкки. — В последний раз его видели в среду вечером, после возвращения с работы.