Формула невозможного - [57]

Коль человек — любимый сын природы,

то должен жить века он, а не годы,

зачем ему так рано умирать?

Рена — И дедушка ваш жив?

Дурр –

Нет, умер он… А мудрость — нам оставил.

Он просветил нас — и ушел навек…

Он долго жил, и жизнь пред смертью славил,

твердя: «Для счастья создан человек!

Когда умру, не плачьте, не рыдайте:

любой — лишь гость на жизненном пиру,

вы обо мне с улыбкой вспоминайте,

затеявши веселую игру!»

Музыка. Дурр танцует. Берет за руки Рену. Рена машет рукой. Дурр не отстает. Они танцуют и уходят. Входят Ами и Эсва с цветами в руках. Ами тоже без шлема.

Ами — Послушай, девчонка, отстань от меня, что ты привязалась к моей бороде?

Эсва –

Красивы ваши волосы… Не скрою, —

мне хочется иметь вот эту прядь!

Отрежьте мне ее — ночной порою

подарок ваш я буду целовать!

Ами — Ах, ты господи боже!

Эсва –

Отрежьте же ее, ну что вам стоит?

Ами — Да отстань же от меня, я тебе в отцы гожусь, что ты разыгрываешь меня?

Эсва –

О, подарите мне ее, молю!

Я вас люблю, — и вам подумать стоит

О том, какие муки я терплю!

Ами (Отворачивается в сторону, про себя.) Кажется она верно говорит. Нет, нет, прочь дьяволы, прочь соблазнители, прочь! (Обращается к Эсве.) Дочка, я подумал и вспомнил, что и в нашем краю были такие вещи… Седоголовые люди женятся на девушках, которые им в дочери годятся. И даже есть такие девушки, которые выходят за стариков в возрасте их дедов. И вдобавок еще любят их. Поэтому я не упрекаю тебя. Ведь не зря же говорится: «Любви все возрасты покорны». Только, дочка, я сюда не жениться приехал. В борьбе разума и чувств мой разум всегда одерживал верх. У меня на земле есть жена, красивее, чем ты. (В сторону). Если посыпать на ее рябое лицо пшено, то оно не просыплется. У меня дочери постарше тебя. Я верен своей жене и своим детям. О Меджнуне только говорят, а я куда верней в любви, чем он. Понятно? Перемени разговор!

Эсва смеется. Дурр и Рена с цветами в руках, танцуя, входят.

Ами смотрит на них с интересом и радостью. Рена подходит к Ами, обнимает его.

Рена — Ами, это ты? Как ты себя чувствуешь?

Ами — Я-то хорошо.

Рена — И я хорошо.

Ами — Вижу. Да закружиться мне по твоей орбите!

Рена — Как вы сумели так быстро приспособиться к этой атмосфере, Ами?

Ами — Не понимаю!

Рена — И я не понимаю.

Оба смотрят на Эсву и Дурра.

Дурр –

Вас исцелила мать Зарруш.

Рена — Исцелила? Как?

Дурр –

Она напиток сделала особый:

бежит по сердцу жаркая волна

и все смывает: грусть, усталость, злобу…

Напиток чудодейственный такой

из рук ее вы пили, что, поверьте,

разлился по душе у вас покой —

и будет в ней царить до самой смерти!

(Показывает на лекарство в сосуде. Рена пьет).

Рена — Ами, кто бы ни была эта мать Зарруш, она умная женщина. (Слушает пульс). Она дала нам такой чудесный сок, что наш пульс упал с семидесяти двух до пятидесяти ударов. Но каждый удар значительно сильнее. (Задумывается, радостно говорит). Поздравляю, Здесь люди по четыреста лет живут. Ты знаешь, сколько лет Дурру? По ихнему — три раза по тридцать и добавить три — значит, девяносто три!

Ами — Не может быть. Тебе три раза по тридцать?

Дурр подтверждает хлопками.

Рена (К Эсве) — Сказать и ваш возраст? Вам больше пяти по тридцать. (Эсва подтверждает хлопками). Видишь, Эсве сто пятьдесят лет.

Ами — Слушай, она же дитя!

Рена — Ее в этом году выдадут замуж.

Ами — Вот оно что! Извините меня, Эсва-ханум. Вы, оказывается, засиделись в девушках. Я не знал. (К Рене.) Ради аллаха, ты правду говоришь?

Рена — Конечно, Ами.

Ами — Эх, да закружиться мне по твоей орбите! Чего же ты стоишь? Надо сообщить профессору. (Мечется по сцене.) Где они? Я даже не знаю тут дорог. Эсва-ханум, да закружиться мне по твоей орбите, отведи меня к нашим.

Эсва –

Мы пойдем, ты не сердись, не суди нас строго,

поброди здесь, оглядись, потерпи немного,

поживи у нас в горах, — разгадай их душу,

посиди у родников, пенье их послушай!..

Уходят. Дурр и Рена машут им вслед. Входит Арфа. Дурр представляет ее Рене.

Дурр –

Вот, познакомься: мать моя…

Теперь,

Не веришь мне, — глазам своим поверь!

Рена (Подает ей руку. Арфа целует ее лоб.) Я очень рада, что познакомилась с вами. Хотя вам десять раз по тридцать, Вы молодо выглядите.

Арфа –

Ну, а тебе — раз пять по тридцать лет?

Чему ты удивилась так?

Рена — Что вы? Мне двадцать пять лет.

Арфа (с удивлением, смотрит)…

Рена — Поверьте мне!

Арфа –

Поклянись!

Рена — Кем, чем поклясться вам?

Арфа –

Человеком!

Его умом и чистотой души.

Жить для людей — нет назначенья выше…

Рена (задумавшись) — И мы всегда клянемся человеком. (Поднимает руки, потом протягивает их вперед). Клянусь человеком, что мне двадцать пять лет. У нас люди живут два раза по тридцать. Самое большее — два раза по тридцать и еще двадцать. На нашем языке — семьдесят-восемьдесят лет. То есть наша жизнь почти в двенадцать раз короче вашей.

Арфа –

Что я слышу!

Я слов от изумленья не найду.

О, как мгновенна ваша жизнь земная!

Пойдем, тебя к Зарруш я отведу, —

она тебе обрадуется, знаю…

Уходят. Входит Зарруш, смотрит им вслед.

Зарруш –

О, до чего душа ее нежна!

Как в робости своей она прелестна!..

Мне кажется, что рождена она

перед зарей сиянием небесным.

Входит ребенок, целует Зарруш в лоб.

Ребенок