Формула моей любви - [32]

– Что того? – грозным тоном переспросил:

– Извольте ясно выражаться, молодой человек!

– Да, – кивнул Коленька и сглотнул, громко при этом хлюпнув со страху горлом, но, преодолев себя, все же добавил: – Не этого здесь… – И добавил для ясности, сбившись от нервов на фальцет: –… того!

– Я понял, – уверил его Светлов, перевел гневный взгляд на Клавдию и распорядился: – Иди за мной!

Развернулся и зашагал к дому, абсолютно уверенный, что она пойдет за ним. Чуть захмелевшая и немного обалдевшая от поцелуев Клавдия, к тому же обескураженная его внезапным появлением и нападением, безропотно потащилась за Марком в дом, как провинившаяся школьница за грозным директором.

Стремительно прошагав в ее комнату, дождавшись, когда она войдет за ним следом, весь такой напряженный, раздраженный, Марк Глебович захлопнул за ней дверь и, подойдя почти вплотную, нависнув над ней, принялся отчитывать грозным голосом за этот поцелуй и понес не пойми что, совершенно нелогичное, мол, у нее новый непростой этап: учеба закончена и надо устраиваться в жизни, осваиваться в новой работе и коллективе, думать о карьере, а не целоваться с хлюпким юнцом по подворотням и так далее, и так далее.

Клава довольно быстро опомнилась, отойдя от первого шока, пришла в себя, совершенно обескураженно смотрела на его разъяренное, недовольное лицо, обалдев от столь беспредельного наезда.

– Марк, Марк, – попыталась она остановить его, – что ты несешь? Какая карьера, какой коллектив, при чем тут это?

– А такая! – гремел он, накручивая себя все больше и больше. – Нормальная! И отношения должны быть нормальные, а не для того, чтобы только переспать!

– Так! – разозлилась вдруг на него Клавдия всерьез в один момент и потребовала железным тоном: – Все! Хватит! Остановись!

– Что? – прогрохотал он напоследок, уже осознав, что куда-то не туда его понесло и непонятно, что он тут ей выговаривает, но Марку было сложно остановиться: – Вот этот мальчишка без характера и стержня и есть твой избранник?! Партнер по горячему сексу?!

– Я буду спать с тем, с кем захочу, и тогда, когда захочу, и тебя это не касается! – повысив голос, отчеканила Клава и осадила его резким жестом руки, когда он попытался было что-то горячо возразить. – Я хочу жить нормальной полноценной жизнью. Чтобы меня любили, как женщину, хотели, и когда-нибудь в будущем намерена иметь семью. А поскольку ты отказался от взаимоотношений такого рода со мной, отведя мне роль друга, то я буду в мужья и любовники выбирать того, кого захочу. И это тебя не касается.

Он сопел от переполнявшего его негодования, буравил ее взглядом, и желваки на скулах ходили у него ходуном, но, как ученый, как человек, привыкший в первую очередь и всегда руководствоваться логикой, разумом и здравым смыслом, Марк отчетливо понимал, что она во всем права.

Вот права! Будь оно все неладно! Как понимал и то, что сам загнал себя в ловушку таких обстоятельств и сам толкнул ее во взаимоотношения с другими мужчинами.

И тут Клавдия не удержалась от упрека:

– Ты же спишь с другими женщинами и, насколько мне известно, с их выбором ты особо не заморачиваешься.

– Это совсем другое, – тут же возразил Марк. – Это просто секс, а секс – поставщик гормонов дофамина и эндорфина в организм, которые усиливают процессы мотивации и обучения, выступая системой вознаграждения, улучшающей процессы в мозгу и всего организма в целом.

– Очень хорошо! – завелась Клавдия не на шутку. – Я рада, что тебе регулярно поставляются в нужном объеме и сверх того необходимые и правильные гормоны вместе с системой вознаграждения! Но я тоже хочу, чтобы мой мозг стимулировали эти самые твои дофамины с эндорфинами! И все остальное стимулировали тоже, с мотивацией и обучением и бог знает чем еще жутко полезным! Ясно?

– Это совсем другое! – повторился Марк, настаивая. – Для меня это просто секс и ничего более, а ты так не сможешь, ты совсем другая, тебе отношения нужны, влюбленность!

– И что? – воинственно спросила Клавдия.

– А то, что ты влюбишься – и фьюить! Нет тебя! И где мне тогда тебя добывать! – негодовал Марк.

– Да куда я денусь! – прокричала в ответ Клавдия.

– Да откуда я знаю! – завелся он. – Вон с малолеткой каким невразумительным любовь закрутишь, и все! – и махнул в сердцах рукой. – Целуется направо и налево, а что дальше! Дальше мне что, с твоими женихами обниматься?!

И, распалив себя подобным образом, прожег ее острым взглядом, сопя от негодования, потом внезапно развернулся и стремительно зашагал прочь, хлопнув дверью так, что стены затряслись.

Только его и видели.

В комнату заглянула бабуля, ставшая невольной свидетельницей их бурных «дебатов», и тихонечко подошла к внучке, наблюдавшей в окно за Марком. Клавдия, уже совсем не сдерживая обидных, горьких слез, посмотрела на нее больными глазами и спросила:

– Ба, он идиот?

Вера Михайловна обняла свою страдающую внученьку, поцеловала ее в макушку, чуть отстранилась, погладила по голове и ответила с мудрой, нежной улыбкой:

– Конечно нет, Клавденька, и тебе это прекрасно известно. Марк, особый человек, гениальный, а такие люди видят мир и воспринимают жизнь совсем иначе, чем мы, простые люди.