Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. - [10]

.

С 90-х годов XIX в. теоретические разработки вопроса о государственной территории Руси, в том числе и Северо-Восточной, уступают место конкретным исследованиям, хотя и не носящим специального характера (или носящим такой характер, но не охватывающим всей территории), однако затрагивающим данную проблематику.

Из исследований такого рода необходимо отметить труд А.В. Экземплярского о князьях Северо-Восточной Руси. Наиболее ценен второй том этой работы, где собраны сведения о всех существовавших княжествах (кроме Владимирского и Московского, рассмотренных в первом томе) Северо-Восточной Руси в послемонгольское время и их князьях. Критическая проработка прежних генеалогических изысканий о Рюриковичах, широкое использование летописного и актового материала, родословных книг позволили А.В. Экземплярскому в большинстве случаев верно указать место того или иного князя в рядах разросшегося к началу XVI в. потомства Всеволода Большое Гнездо. Тем самым определялось максимальное теоретически допустимое число княжеских уделов на Северо-Востоке в XIII–XV вв.

Хотя основное внимание А.В. Экземплярский сосредоточил на выяснении родословия князей и их биографиях, тем не менее при описании их княжений он указывал на центры княжеств или приблизительное расположение последних (например, Сицкого удела Моложского княжества по р. Сити), давая тем самым ценный материал для изучения государственной территории в рассматриваемое им время[121]. К сожалению, каких-либо историко-географических выводов из своих разысканий А.В. Экземплярский не делал, некоторые из его указаний были неверны, но, пожалуй, самой существенной ошибкой исследователя было то, что во всех князьях второй половины XIII–XIV вв. он видел удельных правителей. Вопрос о коллективном княжеском суверенитете над определенными территориями им даже не ставился. Между тем от его решения зависела характеристика не только отдельных князей, но и подвластных им земель.

К числу специальных должна быть отнесена работа В.Н. Дебольского о географических сведениях духовных и договорных грамот московских князей XIV — начала XVI в. Объектом исследования В.Н. Дебольского стали те самые источники, которые были введены в научный оборот М.М. Щербатовым и с историко-географической стороны изучались С.М. Соловьевым. Не ставя перед собой широких научных задач, В.Н. Дебольский в то же время применил новую методику анализа названных источников.

Он сравнил историко-географические данные грамот между собой, что позволило определить относительное положение некоторых упомянутых в грамотах волостей и сел, потом произвел сопоставление географических номенклатур грамот со сведениями опубликованных к началу XX в. писцовых книг XVI–XVII вв. и некоторых актов того же времени, а затем — со свидетельствами изданных Списков населенных мест центральных губерний Российской империи и с составленной Генеральным Штабом 10-верстной картой Европейской России[122].

Привлечение для сравнения источников XVI–XVII вв. позволило В.Н. Дебольскому добиться гораздо больших конкретных результатов, чем, например, С.М. Соловьеву, проверявшему сведения грамот XIV–XV вв. материалами XIX в. Дело в том, что значительное количество волостей XIV–XV вв. сохранилось и в XVI–XVII вв. Но если в грамотах московских князей волости только назывались, то в писцовых книгах и актах XVI–XVII вв. на территориях таких волостей указывались определенные села и деревни. Часть их дожила до XIX в. включительно и отыскивалась по Спискам населенных мест и картам. Эти легко локализуемые поселения XIX в., существовавшие в XVI–XVII вв. и входившие в состав волостей, упоминаемых в XIV–XV вв., давали возможность выяснить местоположение последних. Оно, естественно, было примерным, границы древних волостей точно не восстанавливались[123], но погрешность была небольшой, а относительное расположение волостей фиксировалось достаточно четко. Это наглядно демонстрировали две карты, приложенные В.Н. Дебольским к своему труду.

Однако в тех случаях, когда волость или поселение XIV–XV вв. к XVI в. прекращали свое существование, В.Н. Дебольский оказывался не в состоянии их локализовать. Трудно это было сделать и при отсутствии хронологически промежуточных материалов XVI–XVII вв. Поэтому география целого ряда волостей и сел XIV–XV вв. осталась В.Н. Дебольским невыясненной. К тому же сам источник содержал сведения о территории не всей Северо-Восточной Руси, а лишь той ее части, которая принадлежала преимущественно московским князьям.

Сходную с исследованием В.Н. Дебольского работу проделал Ю.В. Готье. Используя неопубликованные писцовые и переписные книги первой половины XVII в. центральных районов Русского государства, он составил перечень уездов центра с относившимися к ним волостями и станами примерно на середину XVII в. и локализовал их на карте. При этом он часто указывал, когда та или иная волость или стан впервые упоминаются в источниках[124]. В результате выяснилось положение ряда волостей XIV–XV вв., в том числе и таких, местонахождение которых затруднялся определить В.Н. Дебольский. Но те древние волости, что исчезли к XVII в., не стали объектом изучения Ю.В. Готье, и их локализацией он не занимался.