Форменное безобразие. Часть 2 - [29]

И вот тут вот я решила, что время впадать в панику пришло. Потому, что ночевать в малознакомом лесу, мне, как бы это помягче сказать, не хотелось.

А потом я услышала это. Шорох. Даже не шорох, а шум. По лесу шел очень большой зверь и шел он явно в мою сторону.

Сказать, что мне стало страшно не сказать ничего. Я поняла, что время впадать в панику пришло. Чем хороши экстремальные ситуации? В них начинаешь быстрее соображать. К сожалению, меня это не спасло. Пока я решала, в какую сторону мне ломануться, на поляну вышел огромный бурый медведь.

Знаете, увидеть медведя в зоопарке, где он игриво прогибает металлические прутья толщиной в пять сантиметров, это одно. А встретить медведя в его, так сказать, естественной среде обитания… В общем, я выпала из паники. То есть тупо села на землю и обхватила голову руками, в которую ничего кроме: «Допрыгалась, вот тебе и Машенька и медведи» не лезло.

У меня промелькнула мысль, что мои новые знакомые — оборотни и что это может быть, кто-нибудь из них. Но подходить к медведю с вопросом: «А вы случайно не оборотень?» — я посчитала несколько неуместным. Тем более, я была как-никак в Сибири, а в Сибири, как известно, медведи водятся, чтобы по этому поводу ни думали местные жители, которые в один голос утверждают, что их там нет.

Пока все это пронеслось в голове, медведь скрылся в кустах, и через несколько минут на поляну вышел Людмил.

Боюсь, мой вопль радости нанес тяжелую психическую травму всякому живому существу, находившемуся в радиусе пятнадцати километров от эпицентра звука.

— Прости, что я тебя напугал, — смутился мой спаситель. — Мы думали, что ты решила погулять в одиночестве. А когда поняли, что потерялась, уже темнело. Я бы и так мог тебя найти, но все-таки у зверя нюх острее. Пойдем.

И мы пошли. Как выяснилось двадцать минут спустя, мой топографический кретинизм меня не подвел, я все-таки вернулась назад, правда, сделав огромный крюк. Таким образом, Людмилу пришлось огибать довольно много, но обратно мы возвращались по прямой.

— Бешеной собаке семь верст не крюк, — подумала я про себя, когда Людмил объяснил мне, что я могла бы выйти практически к дому. Он похвалил меня за чувство местности и пожурил за невнимательность.

Вернулись мы аккурат к ужину: картошка, жареные грибы и молоко. Ннака.

За ужином вновь не было сказано ни слова.

— Ну что, — наконец произнес Людмил, после того как отставил тарелку. — Ты что-нибудь надумала?

На самом деле блуждая по лесам в поисках грибов — съедобных, а не тех, о которых все подумали, пришла ко мне в голову одна идейка.

— Скажите, а есть в деревне церковь? — спросила я, начиная реализовывать, свою как мне тогда казалось, идею, близкую к гениальности.

— Да, конечно, — Руслана поставила на стол чайник и плошку с медом.

— А священника вы знаете? Как он?

— Ну, — Людмил задумался. — Вообще-то отец Илларион хороший мужик. Настоящий, я бы сказал. — В его устах подобная фраза была реальным комплиментом. — Я ему помогал деревья для церкви искать, и ставить тоже помогал. Так то мы особо не общаемся. А что?

Тут я изложила им мой план, который они после определенных правок одобрили, что мне польстило.

Спала я на самодельной деревянной кровати, на матрасе набитом сеном и поверьте, никогда я еще не спала так сладко. Даже когда меня подняли в семь утра, я не стала ворчать, а умылась колодезной водой и плюхнулась завтракать.

После завтрака пришлось пасть в ноги Руслане и просить у нее одежду. Безусловно, мой внешний вид играл не последнюю роль в нашем плане, но об этом чуть ниже. Но постоянно пребывать в деревне в своих потертых джинсах и футболке бешеных цветов радуги — не стоило. Конечно, это был одним из вариантов решения проблемы. Во мне признали бы Антихриста, и тут уже было бы не до оборотней. Еще бы, когда на улице появляется такое! Моя футболка была абсолютно убийственной расцветки. Поверьте мне, самые яркие попугаи Южной Америки на моем фоне, казались бы серыми воробьями. А теперь, представьте меня в этой футболке, в драных джинсах и с рюкзаком на плече, в деревне, в российской глуши. В азиатской ее части. Да, я думаю, половина бабулек бы слегли с инфарктами, а остальная половина сожгли бы меня на костре.

Покопавшись в рюкзаке, я нашла темные очки, выданные мне в офисе, но в принципе бесполезные, так как обычно я ими не пользуюсь. По двум причинам. В дешевых, я в силу своей близорукости, ничего не вижу. А дорогие я не ношу. Ну, ребята, ну, не могу я понять, как можно потратить сто, а то и больше баксов, на какие-то поганые черные очки. Пусть этот, как его, из кина про Ночной дозор в них ходит. А я не могу. И вообще, когда ты в черных очках, то глаз твоих не видно. Удобно, конечно, но уж больно неуважительно по отношению к собеседнику. И напарника своего я довольно быстро отучила от этой дурацкой привычки. Буквально за неделю. Иногда мы просто не представляем, на что способно вечное нытье.

И пара истерик. Куда же без них? Хотя, одна была со стороны Гарика. После того как я «нечаянно» села на его двухсотдолларовые темные очки, какого-то очень крутого лейбла. А что поделаешь? Ну, неуклюжая я. Иногда. Когда Гарик проорался, я намекнула, что он, конечно, может купить себе еще одну пару, но если он в моем присутствии продолжит их надевать, то, ему скоро придется открывать кладбище домашних живот… в смысле, черных очков. Гарик оказался парнем умным, все просек сразу же. Не знаю, купил он себе очки или нет, но при мне, он больше в них не появлялся. И пока был за рулем, надевал хамелеоны. Но я отвлеклась.