Форменное безобразие. Часть 1 - [5]

— Правда запишешь? — бабка посмотрела на меня, прикидывая, можно ли мне доверять. Что-то во мне ее убедило, что можно, поэтому, она начала дублировать речь про пенсию, свет и гадов, уже лично мне. К счастью, на пониженных тонах. Толпа соседей, человек семь-восемь, замолчали, тревожно вслушиваясь в правильность бабкиного изложения, поддакивая время от времени.

Через полторы минуты, я решительно ее остановила.

— Граждане соседи, — громко сказала я, чтобы было всем слышно. — Ситуация держится под контролем. Я знаю, что у вас, у всех накопилось то, что вы хотите высказать. Я предлагаю вам разойтись по квартирам, и изложить ваши претензии в письменном виде, потом я пройдусь по квартирам, соберу ваши послания и передам вышестоящему начальству.

— Про что писать-то? — спросила высокая женщина лет сорока.

— Про проблемы ваши пишите. Что нравится, что не нравится. Какие претензии к ЖЭУ? Тепло ли в квартире, капает ли с потолка. Вовремя ли платят зарплату? В общем, все, что волнует лично, именно вас. Давайте, я запишу номера ваших квартир.

— А план по реорганизации Совета Федерации можно? — спросил дедок в надвинутой на брови шапке ушанке. Очень по погоде.

— Нужно, — великодушно разрешила я, — и обязательно выскажитесь по поводу ситуации на мировых политических аренах. Только, — я подняла руку, — мы здесь будем недолго, давайте расходитесь по квартирам и пишите. Через сорок минут я соберу все листы.

Люди, переключившись на свои личные проблемы, разошлись по домам, забыв о том, что их собственно из квартир вытащило.

Гарик тем временем разобрался с телевизионщиками. Не знаю, что он им сказал, но девушка, загадочно улыбнувшись ему на прощание, защебетала что-то своему спутнику. Тот пожал Гарику руку, и они ушли. Мы остались в полном одиночестве.

— Значит так, — Гарик развернулся ко мне, — ситуация такова. Я должен аннулировать действие артефакта, для этого мне нужно, чтобы он не использовался девочкой, но чтобы она не выпускала его из рук и должно быть присутствие третьего лица в энергетическом поле артефакта, поняла? Делай, что хочешь, но чтобы и ты, и девочка за эту дудку держались, желательно обеими руками.

— А почему бы нам просто не отнять эту дудочку и изловить всех змеюк?

— Потому, умная ты моя, если ты забыла, ее применяли индийские военачальники. Они, знаешь ли, натравливали милых ползучих зверюшек на тех, кто им не нравился. — Гарик посмотрел на меня, явно прикидывая, можно ли натравить «этих милых зверюшек» на меня. — И если девочка отпустит эту дудочку, то у нас будет целая толпа разъяренных гадов и уж конечно, эти чудные создания покусают ее, а если ты не войдешь с дудочкой в контакт, то они покусают нас и всех соседей, которые сейчас пишут о своих проблемах. Пошли.

Когда мы попали внутрь квартиры, мне показалось что это чья-то дурацкая шутка. Ну, сидит девочка десяти лет, посреди комнаты, ну играет она на дудочке, ну смотрит на пол, задумчиво так, и что?

Только через несколько мгновений, я осознала, что пол шевелится. Происходящее в комнате напоминало зал консерватории при аншлаге. Солистка сидела на табуретке и выдавала звуки различной долготы и противности, а благодарные слушатели в виде представителей класса пресмыкающихся кивали в такт своими головами. Причем стоило девочке прекратить играть, как зрители недовольно шипели и делали недвусмысленно агрессивные движения.

— Ты, извини меня, конечно, Гарик, — прошептала я, — только тут не выставка змей, а зоопарк целый. Их же здесь больше, чем в пустыне Сахара, в жаркий день на солнцепеке?

— В Сахаре, на солнцепеке, змей не так уж много, — прошипел Гарик и сделал пару шагов, побеспокоив зрителей на галерке. Но те поглощенные музыкой, не обратили на наглеца никакого внимания.

На секунду у меня мелькнула надежда, что кто-нибудь из этих змеюк, по виду сильно ядовитых, кусанет моего славного напарника. И существа на полу показались мне более симпатичными. Но потом, сообразила, что тогда, я останусь с ними наедине и стала следить за действиями Гарика. Он, тем временем не спеша, пробирался ко входу на кухню. Расположившись у двери, он разложил черных кейс, наполненной какой-то странной субстанцией и сказал мне:

— Давай, работай. Она может прерываться на двадцать секунд, без последствий.

— Здравствуй, девочка, — обратилась я к ребенку. — Как твои дела?

Грозный рык Гарика сзади, показал мне, что я не на том пути.

— Не волнуйся, — я решила избрать иное направление, — меня зовут Маша, а вон там — дядя Игорь. А тебя как зовут?

Девочка на секунду оторвалась от дудки.

— Катя.

— Катенька, какая у тебя красивая дудочка. Давай, мы вместе на нее посмотрим.

— Не дам, — девочка Катенька оказалась на редкость «приятной» девочкой. Такого отвратительного голоса не было даже у избалованных американских чад, с которыми я бэбиситела. — Это моя дудочка. Я на ней играю, и змейки меня слушаются. А если ты заберешь, то они тебя будут слушаться.

— Катенька, — продолжала я сладким голоском, — я не буду у тебя забирать эту дудочку, я просто посмотрю, пока ты ее держишь.

— Нет! — категорично ответила Катенька и продолжала издавать отвратительные какофонические звуки с энтузиазмом юного меломана.