Фонтаны на горизонте - [201]

Курилов молчал.

– Мы вывели из прорыва «Шторм». Но это только сегодня у нас хорошо. А как будет завтра, послезавтра, через год, через пять лет? Ты об этом подумал? Неужели ты будешь вот так же, как сейчас, промышлять китов? Чем ты отличаешься от других гарпунеров? Более точной стрельбой? В любое время тебя могут обогнать. – И неожиданно,- чтобы расшевелить гарпунера, Волков спросил: – Ты любишь свое дело?

– Ну, еще бы! – воскликнул удивленный Курилов.

– Что любишь свое дело и работаешь с душой, – это хорошо. Я уверен, что ты и план перевыполнишь. Но ты коммунист, а это значит, что ты должен идти впереди других, показывать пример. Слышишь? То-то. Пока я в тебе этого не чувствую.

Слова Волкова задели Курилова за живое, в глазах его вспыхнули упрямые огоньки. Капитан достал из стола и протянул Курилову листок бумаги.

– Справка. В ней указаны стоимость одного выстрела, одного часа хода корабля во время погони за раненым китом. Подумай над ней!

Курилов взял справку, недоумевая, зачем она ему, но тут же улыбнулся:

– От меня требуется уменьшить и то и другое?

– Подумай! – поднялся Волков.

Они вышли на мостик. По-прежнему стоял густой туман.

На «Шторм» доносился характерный шум.

– Это кашалоты «дрейфуют» вместе с нами, – сказал Леонтий. – В тумане они не двигаются, ожидая улучшения погоды.

Курилов думал начать охоту сразу, как только рассеется туман. Судя по шуму, стадо было большое. Но туман не рассеивался. В каютах было сыро. Белье и вещи стали влажными. В тесной кают-компании громко стучали костяшками домино.

Время тянулось медленно. Радист укрылся в своей рубке от надоевших ему вопросов о погоде.

Свидерский под аккордеон тянул ресторанные песенки. Голос штурмана был Волкову неприятен, как туман.

– Вахтенный, передайте штурману, что его пение собрались слушать кашалоты! – громко крикнул он.

– Есть! – весело ответил матрос. Свидерский, обидевшись, умолк.

Курилов сидел в своей каюте в глубокой задумчивости. Степанов недавно напомнил ему его же слова о Грауле, когда тот, охотясь, стрелял не в бок, а в спину кита.

Леонтий достал из чемодана толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке, провел по ней ладонью и раскрыл. Это был дневник. Полистав тетрадь, он нашел нужную запись:

Сегодня хорошо рассмотрел, как охотится Грауль. Честно говоря, нет в этом ничего сложного, а тем более загадочного. Непонятно одно: почему Грауль не бьет кита в бок, а обязательно заходит ему в тыл и стреляет в спину?»

Как можно было забыть об этих записях? Да, правильно писалось о нем в передовой газеты «Гарпун». Он переоценил свои силы и успокоился.

Леонтий был сердит на себя. Задача гарпунеров – вогнать гарпун поглубже, чтобы граната смертельно ранила животное. А что если стрелять кита не так, как обычно, не сзади, не со спины, а заходить во фланг и бить его сбоку, прямо в сердце? Сбоку к нему можно подойти ближе и целиться легче. Тогда на кита и одного гарпуна будет достаточно.

Курилов взял карандаш, листок бумаги и набросал рисунок судна. Впереди он нарисовал кита. Провел от судна к киту прямую линию. Получилась схема охоты по обычному способу – с заходом сзади. А что если идти не в кильватер киту, а на параллельных с ним курсах?

Теперь Леонтий понял, зачем Волков дал ему справку о стоимости одного выстрела: до сих пор Курилов тратил на кита самое меньшее два выстрела – в точном соответствии с правилами, так как второй гарпун считался добойным.

«Правила-то мы сами составляли, – думал гарпунер. – Рассчитывали их на старый способ. А если промышлять по-новому, на кита может вполне хватить одного гарпуна. Граната разорвется у самого сердца. Проверю на практике», – решил он.

2

– Капитан приказал передать, что туман рассеивается, – сообщил Курилову вахтенный.

Гарпунер вышел из каюты. С запада дул ветер. Туман редел. Серый полумрак светлел, появилось солнце, расплывшееся, как масляное пятно на бумаге.

Китобои собрались на палубе. Леонтий поднялся на мостик к Волкову. Капитан встретил гарпунера улыбкой:

– Слышишь! Кашалоты забеспокоились. Чуют тебя.

Туман уплывал от китобойца сплошной стеной, цепляясь серыми клочьями за темно-зеленую воду, точно пытаясь задержаться.

Неожиданно, пробившись сквозь эту стену, хлынул яркий солнечный свет, залил море, корабль. Сразу стало веселее на душе.

– По носу, кажется, фонтаны, – сообщил из бочки ученик Сливы, Виталий Тарасов.

Слива выпрямился и ехидно на все судно спросил бочкаря:

– Шо я слышу? Витечка, будь другом, повтори свою продуманную фразу.

Тарасов, побаивавшийся Сливы, недоумевал:

– Филипп Филиппович! Я же правильно рапортую. Вы же сами так учили.

– Нет, вы слышите? – обратился Слива к морякам на палубе и, разведя руками, прижал их к груди. – Обратите, пожалуйста, внимание: этому мальчику кажется, что есть киты. Кажется! Какого тонкого воспитания наш Витя!

– Вижу, вижу! – понял свою ошибку молодой бочкарь. – Справа по корме кашалоты!

– Моя школа! – подмигнул Слива.

Леонтий обернулся. Над морем вблизи китобойца поднимались невысокие, пушистые, наклонные фонтаны. Они часто прерывались. Чернели на воде широкие спины и головы кашалотов, виднелись спинные плавники. Под лучами солнца киты оживились. Некоторые из них высовывались из воды, показывая темно-бурые бока с собранной в бугристые складки кожей. Другие, круто сгорбившись, неторопливо ныряли.