Фонтаны на горизонте - [20]

– Я весьма рад, что все так отлично складывается. Если у нас и дальше дело так пойдет, то мы с вами...

– Нет, увольте меня, Валентин Витальевич, – перебил его глуховатым от напряжения голосом Северов. – Я не с вами, и у меня с вами общих дел нет и не может быть.

Осипов ошеломленно, не понимая, смотрел на Северова. Потом нахмурился и медленно произнес:

– Не понимаю вас, Иван Алексеевич. Почему это вы не со мной? Или быть может вам не нравится то, что вы служите у меня?

– Да, не нравится, – Северов смотрел в холодные глаза Осипова. – Я раскаиваюсь, что поступил на «Диану». Хорошее судно и в руках нечестных людей.

– То есть как нечестных? – Осипов выпрямился за столом. – Что вы хотите этим сказать?

– То, что вы гнусно поступаете с камчадалами, с этими темными людьми, которые...

– Люди, ха-ха-ха! – непритворный взрыв хохота заглушил последние слова капитана. Осипов упал на спинку дивана, лицо его покраснело от натуги, глаза увлажнились. – Вы их называете людьми, ха-ха-ха, да какие же это люди... Вы слишком сентиментальны, Иван Алексеевич, – Осипов достал платок, протер глаза, шумно высморкался и серьезнее сказал: - Пусть этот разговор останется между нами и никогда не возобновится.

– Нет, я продолжу его, – покачал головой Северов и твердо продолжал: – Когда мы шли сюда, вы и Норинов изволили сетовать, что иностранцы грабят русские земли. Я подумал о вас тогда, что вы... Впрочем, не стоит вспоминать. Мне горько за мою ошибку. Я сейчас убедился, что вы хуже иностранцев, хуже, намного хуже. Вы попросту преступник...

Осипов с побледневшим лицом злобно оттолкнул от себя чашку, расплескав кофе, и встал из-за стола:

– Вы забываетесь, господин Северов, – голос его звучал угрожающе: – Благодарю за откровенность, но должен просить держать свое мнение при себе и исполнять обязанности или же... Вы, очевидно, догадываетесь, что я имею в виду?

Северов хотел тут же отказаться от капитанской должности, но какая-то смутная мысль удержала его. Рука лишь крепко сжала трубку. Осипов, не прощаясь, вышел из каюты, хлопнув дверью. Он сразу же покинул шхуну.

Журба заглянул в каюту и увидел, что капитан сидит в кресле и дымит трубкой. Северов сделал знак войти.

– Осипов-то со шхуны, как рыба с крючка, сорвался, – улыбнулся Журба.

Северов рассказал ему о своей беседе с Осиповым. Боцман неодобрительно покачал головой:

– Погорячились вы, Иван Алексеевич. Как бы большой неприятности не было.

– Какой? – Северов поднялся с кресла, выбил трубку. – Подлецу всегда надо говорить, что он подлец! А в обиду себя не дадим.

Он вышел на палубу в тот момент, когда послышались громкие голоса матросов:

– Шхуна в бухту входит! Американская!

– Гуд дэй, давно не виделись, дорогие родственники – сердито воскликнул Слива, не забывший нанесенной ему на «Кишиневе» обиды. – Ждали, ждали, даже закуски не осталось.

– Да, американское судно. – проговорил Северов с беспокойством, вспомнив, как Осипов справлялся у Никитина о каком-то Коннорсе.

«Возможно, что это он и жалует, – думал Иван Алексеевич, и снова его охватило негодование: – Говорил об американцах одно, а дела с ними ведет. Где же гордость, любовь к родине, патриотизм?»

Моряки «Дианы» следили, как «Кэмал» осторожно вошла в бухту и направилась к берегу. Это было добротное промысловое судно.

– Хорошая шхуна, – сказал Северов, – кажется, китобойная. Видите, на носу гарпунная пушка в чехле?

–– Видно, что ходкая, – боцман, как и капитан, думал сейчас над тем, что принесет им приход этого американского судна.

«Кэмал» приближалась. Коннорс стоял рядом с Барроу и рассматривал «Диану».

– Может быть, опустить флаг, – тревожился Барроу.

– Это шхуна моего друга, – успокоил его Коннорс. – Недурное судно он себе приобрел. Становитесь рядом с ним, но только ближе к выходу.

«Побаивается», – с тревогой подумал Барроу и отдал команду Стурволлану переложить штурвал. Рулевой, человек лет сорока с рыжеватыми баками и бородой, двинул лохматыми бровями:

– Есть, капитан!

«Кэмал», замедляя ход, подошла к «Диане» и бросила якорь. Два судна стояли друг против друга, как бы присматриваясь, прежде чем решить, будут ли они друзьями или врагами.

– Смотрите, – Журба указал Северову на берег. Иван Алексеевич поднял бинокль. От берега шла шлюпка. В ней сидел Осипов, а трое служащих фактории усердно налегали на весла. Значит, Осипов ждал американцев. Мысль, заставившая Северова удержаться на капитанском месте, сейчас обрела свою ясность, бесспорность: да, он поступил правильно. Изменить положение на фактории он не в состоянии, но сообщить в Петропавловск, во Владивосток о том, что здесь происходит, может. Но кому?

Северов ничего не сказал об этом Журбе, решив немного повременить, узнать, для чего пришло американское судно. Он видел, как Осипова встретил на «Кэмал» широкоплечий человек в меховой куртке, и по тому, как они поздоровались и о чем-то с улыбкой говорили, он понял, что они хорошо знают друг друга.

События между тем развивались все стремительнее. Через полчаса на факторию вернулся отряд Норинова с оленями, навьюченными тюками. Журба по просьбе Северова немедленно съехал на берег и вскоре вернулся, взволнованный и растерянный. Таким его капитан еще не видел.