Фокусник (сборник рассказов) - [6]
— А костры? — снова с надеждой спросил Прометей. — Костры скитальцев, путников, отдыхающих?…
Гриф с досадой махнул крылом:
— И в помине нет. За ничтожную цену в любом магазине на выбор искусственные костры. Свет и тепло высшей марки с гарантией. Не надо собирать сучья, раздувать пламя, обжигать пальцы… Нажал кнопку — и все. Да к тому же они многоразового пользования.
— Неправда! — взревел Прометей, и скалы откликнулись эхом: «Неправда!.. Неправда!..»
— Ишь разнервничался, — проворчал гриф. — Идем, сам увидишь.
Они побрели азиатскими селениями, африканскими джунглями, бесконечно огромными городами — гриф и бряцающий оковами обнаженный мужчина. Люди повсюду смотрели на них с удивлением. Хм… В Южной Америке некий цирк предложил им контракт на прекрасных условиях. В Австралии их оштрафовали за безнравственное поведение — ведь Прометей был совершенно гол, а в Европе — за нарушение тишины, потому что цепи его ужасно гремели.
Огня люди не знали. «Что это?» — спрашивал всякий и непонимающе тряс головой. Tüz, fire, огонь, Feuer… Нет, и слова такого не слышали.
— Хе-хе, — посмеивался гриф, Прометей же в отчаянии только бряцал цепями.
В одном древнем приморском городе им повстречался старик.
— Давай и у него спросим, — взмолился Прометей.
Гриф согласно кивнул.
— Огонь?… — повторил старик непривычное слово, и в глазах его вспыхнула искорка воспоминаний. — Это там, в большом доме!
Гриф едва поспевал за Прометеем.
Фронтон огромного обветшалого здания поддерживали колонны из железобетона. На фасаде белела полустершаяся, выгоревшая надпись:
МУЗЕЙ ОГНЯ
— Вот он! — закричал Прометей. — Смотри!
— Ну-ну, — буркнул гриф.
Двери, снабженные фотоэлементами, бесшумно раздвинулись. Миновав длинный и мрачный коридор, заваленный керосиновыми лампами, свечными огарками, решетками каминов, они очутились в просторном зале со множеством витрин. Прометей радостно бросился к первой из них и приник лицом к стеклу. «Костер» — значилось на табличке. Внутри большерогий бык и опершийся на палку человек в шляпе и сапогах не отрываясь смотрели на пламя костра.
— Огонь! — воскликнул счастливый Прометей.
— Нарисованный, — бросил гриф.
Прометей приставил ладони к лицу, пригляделся и обмер. Огонь действительно был не живой, а человек и бык оказались восковыми фигурами.
Прометей заметался от витрины к витрине. Очаг, камин, бивачный костер, пожар, кузнечный горн, фитиль…
— Нарисованный… Электрический… Киноварь… Оптический обман… — со знанием дела комментировал гриф.
Пока они осматривали зал, волосы у Прометея стали седыми.
— Еще там! — крикнул он.
В углу стоял небольшой стеклянный колпак, какими бакалейщики накрывают дрожжи. Рядом табличка: «Огонь души». Под колпаком не было ничего.
Гриф хрипло расхохотался.
И тогда Прометей вскинул голову, стиснул зубы, и подбородок его будто окаменел. Он решил снова отправиться в царство богов и похитить огонь.
Когда они вышли, гриф сказал на прощание:
— Знаю, ты хочешь опять украсть его. — Он язвительно рассмеялся. — Только скажи: чего ради? Печень твоя и без того как молотый мак!
Но Прометей той же ночью снова похитил огонь. Словно призрак мчался он по земле, сжимая в руке пылающий факел. И при виде его люди в радостном изумлении восклицали:
— Огонь!..
Большая птица
Дорогу из Гармоша в Иврен я знал не хуже, чем собственную ладонь. Правда, с тех пор, как я был в тех краях в последний раз, минул добрый десяток лет, но в прежние времена мне частенько случалось и трижды за день отмеривать те восемь километров по проселку.
Я был уверен — ничто не могло измениться здесь за прошедшие десять лет. Разве что крохотная, с ладошку величиной, акациевая роща чуточку постарела, пастбища же, искромсанные старицами речушки Шед и вечно сырые, сохранили свой прежний вид, как и бесплодные песчаные холмы. Отчасти затем, чтобы вновь повидаться с ними, я и отправился в путь.
Все здесь я помнил по именам. С точностью до метра мог показать, где Ведьмина горка переходит в Крестовое поле, где оно кончается и начинается Воловья стоянка. Дорога обещала немало приятных минут, когда можно шагать, погрузившись в раздумья и не встречаясь ни с кем, кроме старых деревьев и с детства знакомых изгибов проселка, всем существом своим ощущая, что здесь и высота небосвода все та же. Такая дорога способна очищать душу.
Между Гармошем и Ивреном нет ни селений, ни хуторов. Поэтому, выйдя к Чётёньской пашне, я решил, что сбился с пути: у подножия холма, круто сбегавшего к реке, виднелся старый домишко с соломенной крышей. В состоянии он пребывал довольно плачевном и, казалось, давно бы рухнул, не подпирай его сбоку склон холма.
Прежде я этого дома не видел, и в Гармоше мне никто не сказал, будто здесь что-то построили. Да я, пожалуй, и не поверил бы: кому могло прийти в голову строиться в этом болотистом месте, весной и осенью затопляемом водой! Тем не менее дом стоял себе в двух шагах от проселка, из трубы его весело поднимался дымок, и хотя вокруг не было ни души, чувствовалось, что внутри кипит жизнь. На изгибе дороги я увидел и двор. Там стояли две крестьянские телеги; запряженные лошади жевали сено. Теперь я почти был уверен, что заблудился. Дом совершенно естественно вписывался в окружающий его пейзаж и выглядел по меньшей мере столетним, а значит, должен был стоять здесь и десять лет назад.
В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.
В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.
В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.
В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.
В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.
В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Можно попытаться найти утешение в мечтах, в мире фантазии — в особенности если начитался ковбойских романов и весь находишься под впечатлением необычайной ловкости и находчивости неуязвимого Джека из Аризоны.
В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.
Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.
Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.