Фокусник (сборник рассказов) - [18]

Шрифт
Интервал

Некоторое время он устало смотрел в потолок, не думая ни о чем, под пальто ему было тепло, на душе стало мирно и необыкновенно спокойно.

Отворилась дверь, с порога ему улыбалась тетя Тэта. В руках у нее была цистерцианская шапка. Она поднесла ее к Воробью.

— Ну, ревушка, проснулся? — сказала она ласково. — А я привела твою шапку в порядок.

Воробей повертел шапку в руках: тетя Тэта пришила крест нитками, потому что металлические зажимы сломались. Но черные нитки почти не были видны.

2

Воробей хотел крикнуть — может, услышит парикмахер и поспешит им на помощь. Но Лаци Эрдёг сразу зажал ему рот.

— Тряпку! — крикнул он, и Иван Шнейдер мигом выхватил из-за пояса с медными бляшками чистый носовой платок, словно именно для этого и прихватил его. Они затолкали платок Воробью в рот.

— Вот теперь и вопи, жалкий Бледнолицый! Трусливый шакал!

Его тащили по заросшему чертополохом пустырю. Воробей пытался вытолкнуть платок языком. Ему казалось, он вот-вот задохнется. В горле копился вой, лицо посинело. «Сейчас задохнусь», — мелькнуло в голове, и он крутанулся изо всех сил, вырвался из рук Ивана Шнейдера и Лаци Эрдёга. От резкого рывка он не удержался на ногах и навзничь упал в чертополох, над ним колыхались синее небо и большие, с дыню величиной, липучие шары репейника. Внезапно Воробей покорился своей участи, расслабился — как утопающий, примирившийся с неизбежным, и в ту же минуту легкие заполнил дивный свежий воздух. «Эх, Воробей, Воробей, только-то и всего, главное, не надо пугаться». Если бы не платок во рту, он, вероятно, улыбался бы. И когда два делавара, грубо дергая, подняли его, он крепко саданул Ивана Шнейдера по ноге.

Его тащили к дереву, возле которого в парадном уборе помощника вождя красовался Райкович. «Дурак ты, вот кто, и перья твои крашеные дурацкие», — думал Воробей и попытался обернуться: что там с Шани Ботошем? Его тут же сильно дернули. «Вперед гляди!» — заорал кто-то, но Воробей все же увидел, что в Шани Ботоша вцепились четверо, но все равно удерживают с трудом, туда-сюда болтаясь в зарослях бурьяна. Глухие выкрики, топот ног, то ускоряющийся, то замедленный, неровный, приближались. Воробей уже слышал за спиной прерывистое дыхание, казалось, оно обжигает ему шею.

— Привязать к дереву бледнолицых псов! — распорядился Райкович.

Делавары стали привязывать обоих пленников к дереву — спинами друг к другу; ствол дерева разделял их, но прикрученные по бокам руки соприкасались. Ребят обмотали по меньшей мере стометровой веревкой, так что под конец они уже стали похожи на запеленатые мумии: виднелись только головы да бутсы.

От ворот раздался крик караульного:

— Великий Вождь идет!

Индейцы, размахивая в воздухе боевыми мечами, разразились громогласным «ура!».

Хор мальчишеских голосов прорезал густой, бесстрастный бас Великого Вождя; Воробей краешком глаза увидел кремово-черную сутану, и тут же перед ним вырос Эдгар Бретц. Вокруг его рта играло странное подобие улыбки, но Воробей не мог определить, какая это улыбка — добрая? зловещая? Он не любил Эдгара Бретца.

— Выньте кляп, — приказал монах, и Кеси-Хайош выхватил у Воробья изо рта свой платок.

— Он вопил, — объяснил Кеси-Хайош Эдгару Бретцу.

— Индейцы не вопят. Верно, сын мой? — обратился к Воробью монах — классный наставник — и улыбнулся ему.

— Я не индеец, — сказал Воробей.

— Вот как?! И кто же ты?

— Никто! Мой отец все равно заберет меня отсюда!

— Ну-ну, что уж ты так испугался? — строго заметил Эдгар Бретц. — Бледнолицые тоже бывают храбрыми. А ты сейчас пленник.

Воробей молчал. Монах приблизился к дереву, просунул палец между веревкой и грудью Воробья, проверяя, не слишком ли туго затянуто. Потом перешел к Ботошу.

— Не очень туго? — спросил его.

— Нет, ваше преподобие, — сказал Ботош.

Эдгар Бретц умолк, задумчиво обвел взглядом одичалый сад. Потом снял очки в золотой оправе, медленно, устало протер стекла, опять надел очки на нос, повернулся к Ботошу, посмотрел на растерянно моргающего мальчика с той же отрешенностью, с какой смотрел на сад, и без улыбки, но, впрочем, приветливо потрепал Шани по щеке.

— Ну-с, сын мой, итак…

Это прозвучало у него словно на уроке, когда он приступал к объяснению нового материала.

Делавары выжидательно следили за Великим Вождем, их напряженное ожидание, тайная боязнь, как бы он не смягчился, заставили Эдгара Бретца вновь собраться, и кто знает, из какого далёка вернулся он в этот миг… Выпрямившись, окинув всех быстрым, коротким взглядом, он громко хлопнул в ладоши — хлопок прозвучал резко, совсем по-военному — и зашагал к забору, бросив на ходу:

— Созываю Большой совет.

Делавары прекрасно слышали слова Эдгара Бретца — они все столпились вокруг него, — однако, важничая, стали вполголоса передавать друг другу: «Большой совет… Большой совет…»

Это звучало здорово — Большой совет! Воробей завистливо смотрел на украшенных индейскими перьями делаваров, он с радостью к ним присоединился бы. Повернув голову, чтобы Ботош вернее услышал его, он сказал:

— Слыхал? У них Большой совет!

— Ясное дело, слыхал, — отозвался Ботош, и по его тону было понятно, что плевать он хотел и на Большой совет, и на все эти индейские побрякушки. — Поп еще здесь, гляди не дрейфь!


Еще от автора Эрвин Лазар
Как конь Серафим одержал победу над самим собой

В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.


Королевичи - смоляные руки

В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.


Бержиан и Дидеки

В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.


Джонни-бедняк и Арника

В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.


Три незадачливых бородача

В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.Рисунки Г. Алимова.


Возвращайся скорей, Микка-Мяу!

В сборник вошли сказки одного из самых популярных детских писателей современной Венгрии. Героями их являются люди, звери и вымышленные существа. Книга учит читателя добру, человечности, отзывчивости, верности в дружбе, настойчивости и отваге в борьбе со злом.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.


Джек из Аризоны

Можно попытаться найти утешение в мечтах, в мире фантазии — в особенности если начитался ковбойских романов и весь находишься под впечатлением необычайной ловкости и находчивости неуязвимого Джека из Аризоны.


Ганская новелла

В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.


Незабудки

Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.


Красные петунии

Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.