Фокусник из Люблина - [42]

— Обещай мне, что останешься евреем… — и он взял Яшину руку в свою, и держал ее до тех пор, пока не начались смертные муки…

Евреи, собравшиеся вокруг него маленькой кучкой, уже разбрелись кто куда по своим делам, а он все стоял — один, в талесе, надев филактерии, с молитвенником в руке. Левая нога болела, что-то там дергало, но Яша не прерывал молитву. Он читал, про себя переводя святые слова на идиш: «Благословен Тот, по слову которого возник мир, благословен Он. Благословен Создатель Вселенной; благословен Тот, который милостив к творениям своим; благословен Тот, который щедро вознаграждает испытывающих трепет перед Ним…»

Удивительно, теперь он верил этим словам: Бог создал мир. Он сострадает своим созданиям. Воздает тем, кто почитает его и благоговеет перед Ним. Выпевая слова молитвы, Яша размышлял над собственной судьбой. Многие годы он обходил синагогу стороной, избегал ее. И вот уже второй раз за последние несколько дней он оказывается в синагоге. В первый раз — по дороге, когда они попали в грозу, и вот сейчас — снова… На протяжении многих лет без труда, с необычайной легкостью отпирал он любые замки, а вот сегодня ночью не смог открыть простой замок от обычного сейфа — незатейливый, он и труда не стоит. А вот не смог. Да еще пришлось прыгнуть, и теперь он еле-еле ковыляет. Наверно, сотни раз прыгал он с большей высоты, и ничего, а тут — спускался с низенького балкончика и повредил ногу. Видно, небеса не хотят допустить, чтобы он совершил преступление, покинул Эстер, крестился. Может статься, его покойные родители молили за него. Снова поднял он глаза и остановил взгляд на скрижалях… Он уже нарушил или же намеревался нарушить каждую из десяти заповедей. Как близок был он к тому, чтобы придушить старика Заруцкого! Желал Галину. Плел вокруг нее любовную сеть, хотел завлечь девочку. Дошел до самых глубин зла и беззакония. Как же это случилось? Когда? По природе он добросердечен. Зимой заботливо рассыпает крошки, чтобы покормить птичек. Редко пройдет мимо нищего, не подав милостыни. Терпеть не может шарлатанов, мошенников, жуликов. Всегда гордился своей честностью и порядочностью.

Вот он стоит здесь, коленопреклоненный, поражаясь, ужасаясь глубине собственного падения, и, что, быть может, еще хуже, собственной слепоте. Долгие годы он размышлял, тревожился, разрывался в противоречиях, отвергая самую суть вещей. Презирал других за непорядочность и нечистоплотность и не видел или же притворялся, что не видит, как глубоко сам увяз в грязи. Лишь тонкая-претоненькая ниточка удержала его от падения, от погружения в бездну, из которой нет возврата. Однако же силы, милосердные к нему, сжалились, устроили так, что вот он стоит здесь, в талесе, надев филактерии, держит молитвенник, а вокруг — набожные, благочестивые евреи. Прикрыв ладонью глаза, распевает: «Слушай, Израиль!» Он выпевает Восемнадцать Благословений, обдумывая каждое слово. Вера в Бога, позабытая с самого детства, — такая вера, которая не требует доказательств, страх Божий, раскаяние после плохого поступка — эта вера вернулась к нему.

Что узнал он из светских книг? Что мир возник сам. Что солнце, звезды, луна, земля, человек, животные — все сотворено из туманности. А как возник этот туман? Как это могло получиться, что сотворен человек, как он есть — с легкими, сердцем, желудком, мозгом? Смеются над верующими, которые думают, что все создал Бог, а сами? Приписывают необычайную мощь и мудрость слепой природе, и не подозревающей об этом… Яша прямо чувствовал, как от его облачения исходит свет, достигает мозга, пробирается в темные закоулки, распутывает узелки, освещает и проясняет все, что было не ясно до сих пор. Все молитвы говорили одно: существует Бог — тот, кто видит, кто слышит, кто милосерден к человеку, кто укрощает свой гнев, кто прощает грехи, кто хочет, чтобы люди стыдились плохих поступков и раскаивались. Кто наказывает за злые дела. Кто вознаграждает за добро. В этом мире, и даже более того — в мире ином!.. Да, что другие миры существуют, это Яша понимал. Даже почти что видел их своими глазами…

— Я должен остаться евреем! — сказал он себе. — Евреем, как и все они!..

Глава седьмая

1

Когда Яша снова оказался на улице, солнце светило вовсю. Навозную заливал солнечный свет. Лошади, подводы, с них идет торговля сельским товаром, продают в разнос, сидят уличные торговки. Чем тут только не торгуют! Каждый кричит свое: «Селедка! Копченая селедка!», «Сладкий горошек!», «Вареные яички!», «Горячие бублики», «Лепешки из картошки!». Из ворот выкатывают подводы, груженые бревнами, бочками, стеклом, мешками с мукой, разным другим товаром, — все это прикрыто рогожами, холстиной, мешковиной. В лавочках — чего только душа пожелает: от уксуса, мыла до колесной мази, даже граммофонов. Яша стоял во дворе синагоги, у самых ворот и глазел по сторонам. Евреи, которые только что с жаром молились и произносили нараспев: «Да будет Имя Твое благословенно в веках! Аминь!», теперь разбредались кто куда: в лавку, в мастерскую, а другие — на фабрику. Один из них — хозяин, другой — рабочий, один — мастер, другой — подмастерье. Яше пришло в голову, что улица и синагога отрицают друг друга. Если истинно одно, то другое — ложь. Это, конечно, грешные мысли. Но порыв, охвативший его, наивная детская вера, пришедшие к нему, когда он надел арбенкафес, талес и филактерии, — все растаяло, ушло. Он хотел было поститься весь этот долгий летний день, как постятся в Йом-Кипур, но голод не давал покоя, прямо-таки грыз его, и Яша решил не сопротивляться и поесть. Болела нога. Стучало в висках. Прежние сомнения насчет религии снова не давали ему покоя. Ну почему это так тебя волнует? — вопрошал внутренний голос. Есть ли доказательства того, что Бог существует? Что Он слышит молитвы? В мире множество религий, они противоречат друг другу. Правда, ты не сумел отпереть сейф у старика, ты повредил ногу, но что это доказывает? Что ты устал, что сдали нервы, да и легкомыслие… Пока молился, напринимал кучу решений, это он помнил, но за те минуты, что он стоит здесь, на улице, вся суть, вся необходимость их куда-то пропали. В самом деле, разве он сможет жить так, как жил отец: вернуться в еврейство, стать верующим, богобоязненным евреем? Нет! Забросить свое искусство, магию? Разорвать любовные романтические связи? Расстаться с современной одеждой, книгами и газетами? Те клятвы, те обеты, которые он давал в молельном доме, теперь казались надуманными, чрезмерными. Подобно тем словам, что шепчут женщины в порыве страсти. Яша поднял глаза, посмотрел на ветреное бледное небо. «Если ты хочешь, о, Господи Боже, чтобы я служил Тебе, соверши чудо, яви Себя, пускай услышу Твой голос, дай мне знак…» — произнес он про себя на одном дыхании.